— Все! Мы потеряли ее, — с неподдельным трагизмом в голосе произнес Иафет. — Ты что, не мог дотерпеть? Осталось всего десять шагов…
Трагизм объясним: машина для семьи была великим подспорьем в их трудолюбивой жизни.
— Она выскользнула… — попытался оправдаться внутренне обрадованный Смотритель.
— Выскользнула… — передразнил его Иафет. — Слабак!
Развернулся и почавкал в сторону дома за новой порцией вещей, которые — Смотритель знал — уж точно не смогут навредить Истории.
В колышущемся полумраке помещения, которое Смотритель вольно определил бы как кают-компанию, освещенном парой масляных ламп, среди вповалку брошенных вещей молча сидели восемь человек. Девятый, Ной, стоял и молча на них смотрел.
— Можно начинать привыкать к новому жилью, — мрачно пошутил он, — я уже начал.
— Получается? — так же мрачно спросил Иафет.
— Плоховато, — вздохнул Ной. — Но, надеюсь, мы здесь ненадолго. Должен же этот всемирный потоп когда-нибудь кончиться?
Вот и название определено. Пока — со строчных букв. Но на то он и Миф, чтобы все в нем с прописных звучало.
— Кончится, — подал голос Смотритель.
— А мы доживем? — опять мрачно, но все же пошутил Ной.
— Мы-то доживем, — вздохнул Смотритель.
Полагал, что сейчас последует вопрос: «Кто не доживет?», но не дождался. Молчали все, со страхом ощущая невиданное: корабль ощутимо раскачивало. Он по-прежнему стоял в яме, разве что вода подняла его… ну, может, на метр, вряд ли пока выше… но держался-то он уже не на скальной породе, а на водной подушке.
— Нас поднимает. — Ной тоже понял, что произошло. — Эдак мы рядом с домом стоять будем.
— Будем, — подтвердил Смотритель. — И дальше, дальше, дальше…
8
Дождь не усиливался: некуда было, таких дождей Смотритель…
(он бывал в разных, скажем так, периодах времени Земли, в тех периодах, когда еще не знали слова «экология», и в тех, когда только о ней и пеклись)…
не видел за всю свою хитрую жизнь. Собственно, термин «потоп»…
(поклон Мифу)…
был снайперски точен: дождь не шел, а
Ни Ной, ни его сыновья, ни их жены не проявляли никакого желания оценить обстановку за бортом собственными глазами, наоборот — прятали их, отворачиваясь: к льющейся с неба воде не привыкли, не успели, да и не желали привыкать, дождь им казался чем-то противоестественным, свыше посланным…
(а так оно и было, если верить Мифу)…
как наказание за… а за что? а за все. Они потом, когда придут в себя, подумают, за что им такое выпало, а пока… Пока лишь Смотритель, наиболее лояльно, выражаясь высокопарно, относящийся к новому для местных реалий атмосферному явлению, в одиночку выбирался несколько раз наружу, чтобы воочию увидеть, что сталось с миром.
Что с миром — видно не было: стена дождя (потопа!) загораживала мир. Но дом Ноя покосился: фундамент не выдержал. Двор превратился в болото. Возможный для Истории компромат — паровая машина, удачно оброненная накануне, — сгинул бесследно. Деревья тоже отказались стоять вертикально в том киселе, который остался от некогда твердой земли.
Известие о кончине дома, принесенное насквозь промокшим Смотрителем, повергло семейство в траур, будто умер кто-то из ближайших родственников. Впрочем, вполне объяснимая реакция… Презрев страх перед «водой с неба», все по очереди выбирались на свет, чтобы печально посмотреть на покосившееся строение с одной обвалившейся стеной.
— Теперь нам некуда возвращаться… — тихо промолвил Ной, когда все вновь собрались в кают-компании, а точнее, в длинном низеньком одноэтажном доме, выстроенном на палубе и разделенном на большие и малые отсеки.
Он (вдруг!) постарел, как-то сразу, сидел на ящике у стены, согнулся, умостил голову на кулаки, сложенные на коленях.
— И не пришлось бы… — так же тихо сказал Смотритель.
— Что ты имеешь в виду?
