оказалась на редкость резвой, и наездник умело лавировал между деревьями, имея все шансы уйти, пробившись к оврагам и кустам, где на мотоцикле практически невозможно проехать. Так как именно он и являлся моей главной целью, я резко добавил газу, прорываясь через кавалерийский заслон и принимая летящие болты на щит силы. Едва избежал фатального удара мечом, усиленного специальным амулетом. Он прошел сквозь щит, но лишь чиркнул по кольчуге на спине. Мотоцикл резко подбрасывает вверх на выступающем из земли большом корне, в полете достаю мага парализующим лучом, но и сам валюсь на землю, едва избежав столкновения с большим деревом. Кавалеристы тут же подскакивают, пытаясь с ходу зарубить, ухожу в перекате от одного, выбивая всадника «воздушным тараном» из седла, второй одновременно достает сильным ударом по левой руке, тоже падая на землю вслед за первым. Четверо оставшихся, видя, как их лошади пролетают мимо, а развернуться им я уже не позволю, сами ловко выпрыгивают из седел и пытаются дружно насадить мою тушку на свои острые клинки. Вот только шансов победить у них уже нет: мгновения замешательства от падения позади, потому ближний получают паралич, а остальных укладываю «воздушным тараном» и ударами своего клинка. Вроде бы никого не убил, а переломы целители быстро исправят. После столь быстротечной схватки руки легонько потряхивает и подступает неприятное осознание собственной глупости. Ведь опять совершенно по-глупому подставился. Усиленный специальным амулетом удар меча щит силы не держит, и если бы не золотистая кольчуга — располосовали бы мне спину и оставили без руки, а там и до головы могли легко добраться. Нельзя так безрассудно бросаться в бой, рассчитывая исключительно на собственную крутость, — могут запросто и убить. Одним словом — дурак.
— …таким образом, становится совершенно очевидно — выбранная тактика мягкого сдерживания не обеспечивает гарантированного успеха. Требуется существенно увеличивать глубину охвата территории при проведении операций, для чего пока не хватает подготовленных людей. Нужно перестать всячески уходить от прямых столкновений, ибо имеющееся у нас оружие вполне позволяет малой группе противостоять большому отряду.
Капитан Тук в своей речи на разборе последней операции недвусмысленно кидал увесистые камешки в мой огород, совсем позабыв о том, кто стал главным инициатором подобной тактики. Кому хотелось стать во главе большого войска, приняв на себя обязанности боевого тысячника. Теперь же, натерпевшись страху, когда слишком быстро пришел в себя один из парализованных магов противника — он живо ратует за «самые жесткие методы». Его вполне можно понять — тут не каждый воин переживает пару крепких ударов боевой магии, поглощенных хорошим доспехом. Тогда Тук не растерялся, врезав шустрому магу рукоятью меча по башке, и лишь потом осознал, как близко сам стоял к Бездне. Потому его нынешнее желание видеть врага лишь по другую сторону прицела «гаусс-пушки» вполне очевидно. Однако переубедить остальной военный совет со мной во главе ему не удается. И причина тут та же самая: последняя акция, показавшая нашу силу и возможности. Эти возможности удивили многих. Серьезная по местным меркам драка обошлась без человеческих жертв. Вообще. Даже кавалерийский отряд гвардейцев легко прижучили слаженным ментальным ударом, когда те возвращались обратно, поняв бесперспективность атаки наших укреплений имеющимися силами. Двоим специально позволили выскользнуть из засады, дабы они передали информацию о нашем удаленном форпосте своему командованию. Посмотрим на его дальнейшую реакцию, которой пока нет. А все отмеченные накладки — повод внести изменения в тактику. Это касается в первую очередь меня самого. Несмотря на свою личную силу, в общем деле именно я являюсь слабым звеном, привыкшим слишком многое брать на себя, позабыв о других.
— Какие на сегодня результаты работы с пленниками? — перебил я порыв Тука дальше еще сильнее развить свою потенциальную кровожадность.
— Не самые лучшие, — заметно скривился он, — на нашу сторону могут перейти только две первых группы лесных разведчиков первого штурмового, гвардейская конница и буси крепко завязаны на свое командование, которое для нас недоступно.
— И то хорошо, подводи ко мне тех, кто готов перекинуться к нам, остальных пока придержим как потенциальных заложников, — принял я вполне очевидное решение. — Магистр Дан, у тебя есть какие-либо новые сведения? — обратился я к главе своей разведки, тихо вошедшему в комнату.
— Да, — утвердительно кивнул он. — По только что полученным мною сведениям, на наших людей в городе и за его пределами вскоре начнется «подлая охота». Платят за нее некоторые старые купцы других городов, но не сами, а по чьему-то указу. Возможная цель — выманить наши боевые отряды из города, заведя в заранее подготовленные засады. Говорить с теми купцами сейчас бесполезно, они и сами не рады такому делу, догадываясь о наших возможностях добраться до них.
Нечто подобное вполне ожидалось, потому просто кивнул ему в ответ, принимая информацию к сведению.
Покинув продолжившийся совет, прослушал запись, пришедшую от одного «жучка»:
«…понимаю твое негодование, капитан Фил, но ты сам виноват…» — в знакомом голосе брата Ато чувствовалось лишь легкое сожаление.
«Требую немедленно ударить по обнаруженной базе основными силами второго гвардейского!» — упорствовал неизвестный командир.
«Ты можешь гарантировать отсутствие там хитрой засады, незаметно поджидающей твое войско? — Ато явно насмехался над своим слишком горячим подчиненным. — Запомни, Фил, это не какие-то там бунтующие земные и городская чернь, доставшая где-то оружие. Быстрая потеря двух сильных отрядов — наглядное подтверждение: мы имеем дело с твоими бывшими братьями по оружию, выбравшими сейчас другую сторону. Их реальные силы нам совершенно не известны, чтобы бросаться в решительную атаку».
«Именно потому и требуется немедленно ударить, — не сдавался тот. — Гвардейская кавалерия своих людей никогда не бросает даже мертвыми —
