как можно вызволить человека из вампирского «Дома четырех смертей». И, поверь мне на слово, я все больше понимаю, что это невозможно. Ни для меня, ни для Айрин. У нас просто нет необходимых рычажков, на которые мы могли бы надавить.
– Хотя бы помоги мне понять, куда она могла отправиться.
– Я? Откуда мне знать?
– Не знаешь или просто не хочешь сказать? – прищурившись, спросил Дрэй.
– Не знаю и, чего скрывать, не хочу. Зато я знаю о том, что у вас были отношения, как и о том, что ты обручен. Орэн рассказал мне. И чем ты ей можешь помочь? Раздавить, когда ее чувства станут такими, что от них уже не отмахнуться? Она еще слишком юна, чтобы с ней так поступать. Будь моя воля, я бы тебя близко к ней не подпустил. Так что хватит отнимать мое время, проваливай.
Дрэй молча слушал то, что говорил ему этот гном. Он не возражал и не спорил, потому как прекрасно понимал справедливость его слов. Но остановиться и отступить уже не мог. Любовь и вина горько-сладким ядом отравляли его душу. Он нуждался в Маре, желал защитить, понимая, что безмерно виноват, а отпустить был просто не в силах. Что дальше? Что он может предложить ей? Подобные мысли не единожды посещали его, как и помыслы о том, что ему будет по силам разорвать навязанный брак. Что из этого станет возможным? Готов ли он пойти против оракула, предназначения? Но, как бы то ни было, все это не имело никакого значения, раз он не нашел ее. И вот сейчас он понимал, что гном – именно та ниточка, которая может указать ему верный путь. Потому он прямо посмотрел в глаза Элфи, вкладывая в свой взгляд всю силу, что дарована ему от рождения, и спросил:
– Куда она могла отправиться, Элфи?
Вместо ожидаемого ответа гном просунул руку под ворот своей рубашки, доставая ничем не примечательный кожаный шнурок, на котором болтался клык. Дрэй невольно вздрогнул, понимая, какому существу мог принадлежать этот зуб, и вновь посмотрел на легко улыбнувшегося гнома.
– Не ска-жу, – по слогам произнес Элфи. – Хочешь попробовать его снять? – практически проворковал он. – Тогда мы, вероятнее всего, больше не увидимся вовсе.
– Откуда у тебя?..
– Подумай. Я же сказал, что ты не первый, кто приходит в мой дом, и не единственный, кто ищет. Только вот у него, – указал он взглядом на внушительных размеров клык, – на то, чтобы спрашивать, куда она могла отправиться, прав поболее твоего будет.
– Я желаю ей только добра, – еще раз попытавшись добиться ответа от гнома, сказал Дрэй.
– Как и я, – коротко ответил Элфи, убирая амулет, данный дэйургом, за ворот рубашки. – Уходи.
С силой сжав кулаки, пряча ту досаду, которая разливалась в душе, Дрэй решительно поднялся и молча направился к выходу из дома. А ведь он так надеялся на продвижение в поиске!
Шагая по улице, он никак не мог осознать, что в этой ситуации ему остается только отступить.
– Бездна! – зло прошипел он сквозь зубы, когда его предплечье сжала тонкая женская кисть.
Дрэй резко обернулся и встретился взглядом с эльфийкой, что молчаливо притянула его к себе, а потом с силой толкнула и решительным шагом прошла мимо. Дрэй уже было собрался догнать девушку, но понял, что в руке у него каким-то непостижимым образом остался малюсенький клочок бумаги. Отчего-то дрожащими пальцами он поспешил его развернуть, чтобы прочесть несколько строк, написанных красивым ровным почерком.
«Я верю в любовь, потому спеши увидеть, как солнце золотит ровную гладь озера Ома. Так рождается любовь между небом и землей, когда одно растворяется в другом…»
Дрэй перечитал послание еще несколько раз, прежде чем окончательно понял, что кроме слова «Ома» смысла он здесь не видит, как ни старайся.
– Значит, Ома, – одними губами пробормотал он.
Возможно, он бы проигнорировал послание, оставленное ему эльфийкой, но он видел эту девушку прежде рядом с Марой. Как ему тогда показалось, между ними были довольно дружеские отношения.
Но было и еще кое-что. Знакомое чувство верно принятого решения поселилось где-то глубоко внутри, а значит, отмахнуться от этого знака он уже просто не мог.
Сперва следовало побывать в родных краях. Отчего-то ему захотелось поговорить с оракулом. Но сейчас, стоя на одном из пиков гор, что обнимали их долину, он понимал, что время для разговора, ради которого он прибыл, еще не пришло. Совершенно неожиданно для себя он почувствовал странную неуверенность. Ощущение было таким, что то, ради чего он готов был идти до конца, вдруг выскользнуло из его рук. Его любовь, их любовь словно растаяла в предрассветных сумерках. Нет, его чувство не ослабло. Он готов был стоять на своем, но вдруг понял, что теряет ту, ради которой готов был пожертвовать всем. Как так? Он не знал. Но тягостное предчувствие заставило его отступить, не дойдя до цели несколько шагов, и повернуть на север. Сперва он обязан найти ее.
Драконы всегда с вниманием относились к предчувствиям, что рождались в их древних сердцах. Но это был проклятый дар, ненавистный. Знать то, чего уже не избежать, – что может быть хуже?
Север Ирэми мирно спал под толстым глухим одеялом из снега, когда в Пограничье взяли старт несколько охотников, следовавшие
