АВ развёл руками. Было заметно, что любую тему, на которую говорил этот человек, он знает как таблицу умножения и ему даже немного скучно. В такой ситуации собеседнику трудно не ощущать себя бездарью полуграмотной.
Нет, АВ не заносился, не юродствовал, ему просто было скучно. Это похоже на то, как покупаешь новую компьютерную игру, с восхищением её изучаешь, с боем берёшь уровень за уровнем, а потом… через год… когда игра эта уже просто обрыдла, а новых игр, сложнее и интереснее, на рынке ещё нет… приезжает к тебе родственник из деревни, и просит научить. И глаза у него сверкают, как у тебя когда-то, и пальцы трясутся, и орёт он как полоумный, когда слетает с уровня не дойдя его до конца… а ты учишь и – зеваешь. Нормальная, в общем, ситуация.
– Вот мы с Вами, Теодор Сергеевич, говорим тут о Господе, об ангелах можем поговорить, о духах и демонах… а появись тут, здесь и сейчас, один из них и… в итоге – два молодых цветущих трупа. Не очень молодых, и не сильно цветущих, но без трупов – никак.
– Они что, грохнут нас тут?
– Нет, зачем же. Ну, в смысле, не обязательно. Им мы с вами вообще-то не очень интересны, сами по себе. Просто так устроена психика человека – не способен он видеть изотерические вещи. Или – разрыв сердца от страха, или с ума сойдёт, а если психика сильная, то – летаргический сон. Это, можно сказать, стоп-кран у человека: сознание вырубает само себя до лучших времён. Как у Гоголя, когда он начинал видеть героев собственных произведений.
– Про Гоголя я читал в «Гоголиаде» у Веселова, там всё по завещанию выстроено… это понятно. А про чудо-то как же?
– А.. про чудо. Ну так вот: просит человек, просит, вот ему и дают чудо. Но.
Что бы он «с глызду ни зъихал», ему это чудо дают под соусом сомнения. Что бы на случайность было похоже, понимаете?
Коленки болели ужасно, кости в ногах тягуче ныли.
Вот сейчас бы чудо – что б не болело ничего, что б бодрячком впрыгнуть на вершину. Фиг. Это в разговорах всё, на деле, видимо, расклад другой. А, собственно, кто что теряет?
И Теодор обратился к Господу Богу с импровизированной молитвой-спитчем, суть которой была, что бы Всевышний уделил ему немного времени и позволил добраться до вершины Воробья без таких жертв, как отваливающиеся ноги и спина. Что теряем-то?
Авось, да и получится что.
Сделали привал. Перекусили наскоро, костёр разводить не стали.
Никакой романтики не ощущалось. Жутко болит тело, грызут комары, постоянно хочется пить. Какая тут радость восхождения, в чём она? Кругом лес, из-за тумана не видно ничерта вокруг, только еле уловимая тропинка, постоянно ведущая вверх.
Кошмар, одним словом. И что имел ввиду Владимир Семёнович, говоря: «Лучше гор, могут быть только горы!» Если его же цитатами, то: «Ничего в том хорошего нет!»
Вот так. С горами разобрались, продолжим путь на вершину.
Перед тем, как вновь встать на тропу пути, АВ предложил Теодору спрэй от комаров и мошки. Извинился, что не раньше это сделал, мол, банально забыл. Жужжание прекратилось, зуд унялся. Вот как просто. Но поднявшись, художник ощутил всю усталость, накопленную им с начала пути – ноги отекли и не слушались. Пришлось заставлять себя двигаться дальше, превозмогая боль и одеревенение конечностей.
Однако через три минуты Теодора охватила какая-то волна, пронёсшаяся по телу.
Словно все сосуды и капилляры в его организме разом расширились, и по ним пронёсся поток свежей крови с чистейшим кислородом, вымывая шлаки и усталость.
Впрочем, так оно и было. Таким образом приходит к человеку «второе дыхание».
Таким образом приходит к человеку ответ Господа – на, тебе, смертный, сомневайся и дальше в моём наличии.
На всякий случай перекрестившись и сказав спасибо, Теодор продолжил своё восхождение по пути сомнения.
Однако, насладиться вновь обретённым здоровьем, Теодору не пришлось.
Спустя минут пятнадцать-двадцать, за которые путешественники не проронили ни слова, они вышли на небольшое плато – поляну, диаметром, приблизительно 10 метров, кое и означало конец пути. Вершина была не ровной, «лысой», покрыта невысокой травой и обдуваема всеми ветрами. Однако с противоположной стороны невдалеке был виден сосняк, подкравшийся почти вплотную к вершине. Вечерело.
Неба небыло.
Тучи заслонили весь окружающий вершину мир, толи тучи, толи особенный туман – рваный и ватный, огромными клочьями проносящийся у лица. Природа скрывала свои красоты от путников, которым ничего не оставалось делать, как задуматься о ночлеге. Второе дыхание, это, безусловно, хорошо, но на обратный путь здоровья тут бы не хватило и у Сизифа.
Только теперь Теодор задумался о ночёвке на высоте 1300 метров над уровнем далёкого моря. Надо же, ведь стоило бы и раньше. АВ тоже беспокойно и недоумённо оглядывался по сторонам. Он-то чего искал?
– Вы чего ищите, Антон Владимирович?
АВ почесал затылок и задумчиво произнёс:
– Знаете… мистика какая-то. Тут вообще-то дом должен быть. -???
– Да. Именно дом. Ещё лет двадцать назад его сюда вертолётом привезли… местные буддисты. Ну, не дом, а сторожка там… Не важно. Теперь жизненно важно знать: где этот чёртов дом?!!
Ага, вот на что надеялся практичный АВ. Дом. Ну, слава Богу. Спасены. А то – ни палатки, ни спальных мешков, вообще нифига… мольберт с красками, нарисуем – будем жить. Какой же я растяпа, ну абсолютно не приспособлен к реальности…
Тем временем АВ оббегал всю опушку и, ошеломлённый, вернулся к Теодору.
– Что такое? – заволновался художник.
– Труба. Нету дома. На этой вершине нету никакого дома.
– А вы тут раньше бывали? Видели дом?
– Нет. Небыл. У меня информация.
Ку-ку, твоя информация, а ещё – реалист. Провидение взяло и сдуло дом. Был и нет.
Им это – раз плюнуть, щелчок пальцев! Вот вам, Фомы неверующие… А за что? Ну живут Они там себе, на небесах, никто ведь от сюда Их не трогает, мы во всяком случае – точно не трогаем! Так какого чёрта?! Что ж Они нас шугают-то постоянно?
Что Им надо от нас? Поклонение? Прославление? А на-фи-га Им это?!!
Теодор безвольно опустился на корточки. Всё, приплыли.
Так долго лезть на вершину, что б на ней замёрзнуть. Глупее что-либо могло случиться только с полным дауном. Это ж надо, вечно он куда-нибудь вляпается.
Уже в полном расстройстве, художник встал и побрёл восвояси, по той же тропинке, по которой взошёл на гору. Тропинка пересекала вершину и скрывалась в противоположной стороне. Идти обратно Теодору было мерзко, уж лучше дальше по тропе, если вдруг и повезёт, то выйдет по ту сторону горы. Но, шансов, признаться, никаких: в это время года на вершине ночью температура опускается за минус «0», тёплой одежды как таковой нет, сил пройти осталось, в лучшем случае, шагов двести. Кабздец, одним словом. Романтичная смерть. Его полотна вырастут в цене в десятки раз. Отличный PR-ный ход.
АВ также потерял самообладание и плёлся следом за Теодором. Сил не было и у него.
Еда оставалась в достатке, воды только мало, но, это – не беда, он знал, что на Воробье есть небольшой водопад, ключ, бьющий прямо недалеко от вершины. Вполне возможно, что они идут сейчас в эту сторону. А может и не совсем в эту. А какая, собственно разница? Сил добраться до подножья всё одно – не хватит. В горах темнеет быстро, особенно в такой туман. Надо собрать все мысли и привести их в порядок. Подвести итоги. Это даже хорошо, что смерть не пришла внезапно, а даёт отсрочку на несколько часов. Успею подумать обо всём и обовсех. Вот только одно из рук вон плохо – художника сюда притащил, на верную гибель. А ему сейчас только-только крылья расправлять. Глупо, как глупо. И куда подевался с
