вторжения большей частью прошли от госграницы на восток, а второй эшелон еще не тронулся. В пользу этого предположения свидетельствовало то, что боевой техники они не видели, максимум отдельные, не выглядящие особо современными единицы, двигающиеся в голове некоторых крупных колонн, по многу километров, по многу десятков колесных машин каждая. Когда на часах было около двадцати минут восьмого и солнце уже подсвечивало землю из-за горизонта отраженным от облаков светом, наблюдавший за движением капитан-лейтенант увидел, что казавшийся бесконечным поток грузовиков иссяк. Его наблюдательный пост был расположен не очень удачно и позволял просматривать лишь около семисот метров шоссе в сторону Калининграда и еще меньше того в сторону Полесска, потому что там дорога непрерывно делала какие-то изгибы. Но было похоже, что они дождались. Не отрывая взгляда от дороги, он вскочил с кучи нарубленного лапника, сплошь уже заиндевевшего, и начал с силой хлопать себя по бедрам и коленям. Да, похоже на правду.
Бег до машины, вопли и команды, громкие, потому что здесь можно. Мотор завелся с первой же попытки, потому что раза четыре за ночь он сам, Рома и Дима по очереди его прогревали, подзаряжая аккумулятор. Последний раз был часов в пять ночи, но и это неплохо, если не думать о топливе. Они были почти в самом центре довольно крупного поселка, на задней площадке строительного магазина. Помимо контейнеров для мусора здесь стояло несколько ржавых, давно брошенных автомобилей, в том числе один грузовик. Поэтому затемненная «девятка» с ветровым стеклом, прикрытым от падающих снежинок картонным листом, не должна была привлекать большого внимания. Или их беготня туда и сюда раз в несколько часов не была замечена. Или была, но форма все же сыграла свою роль, и им решили не задавать лишних вопросов. Не продовольственный же магазин, строительный…
Ревя двигателем с вытянутым на полную катушку «подсосом», продукт Волжского автозавода дал два поворота и притормозил перед съездом на шоссе. Так и бегущий перед машиной капитан-лейтенант выскочил вперед, на самую середину проезжей части. Несмотря на ветер и холод, в воздухе до сих пор висел отчетливый густой запах выхлопных газов: слишком уж долго и слишком густо здесь шли машины.
– Давай! Давай!
Он запрыгнул на свое место уже почти на ходу, и «девятка» громко стукнула защитой картера об асфальтовый натек, когда перевалила с подъездной дорожки в свой ряд на шоссе. Сто метров или около того – будь дистанция меньше, он не стал бы садиться. Ни одной машины навстречу, ни одной попутной. Они двигались без фар, но света хватало: луна была где-то посередине между первой четвертью и полнолунием. И сложно сказать, хорошо это или плохо.
Рома вывернул руль, и они свернули влево, на дорогу, уходящую с шоссе примерно в нужном им направлении, на север. Сто метров – и они потратили так много времени! Оставляя за собой видимый след в светлом ковре свежевыпавшего снега, машина прошла короткий отрезок до обозначенного на их карте железнодорожного пути, переползла через разбитые, расползшиеся в этом месте железные и бетонные плиты. Шлагбаум был поднят, в домике смотрителя переезда не светилось ни лампочки.
– Ага! Во как, да?
Сзади нарастал знакомый гул, мелькал свет: шла очередная колонна. Но они уже перевалили через переезд, Рома переключил передачу, добавил газу, и машина живее пошла вперед, съедая оставшиеся до выезда из Славянского сотни метров. Теперь можно было ухмыльнуться друг другу и себе, обменяться поверхностно выражающими их чувства междометиями.
Они надеялись, что теперь все будет проще, но вскоре все снова стало как обычно. Ползанье, тыканье в поселки и деревни. Иногда «пешая разведка», иногда уже нет. Часам к пяти вечера, дав несколько кругалей, но зато сумев один раз разжиться топливом, они добрались почти до Заливино: поселка, располагавшегося на самом берегу моря. Там был старый маяк, деревянные причалы, и оттуда было, в общем-то, рукой подать до цели. Но в самом Заливине очередная их «разведка» с оставленной позади машиной наконец-то спасла им жизнь – здесь уже были чужаки. Опять оказалась очередь капитан-лейтенанта, и он вернулся к машине согнувшись на бегу почти пополам, как торопящаяся черная обезьяна. И очень, очень тихо. Дошло до того, что он не разрешил завести мотор, и вдвоем с шатающимся Димой они толкали поставленную на нейтральную передачу машину еще метров двести, отчаянно стараясь не материться вслух.
– Надо же, поселок в полтысячи жителей, ни одного военного, а пост уже стоит, охраняет причал, – весьма точно высказал молодой Сивый его собственную мысль, когда они откатились назад.
Капитан-лейтенант согласился вслух, зажевав свой собственный комментарий в стиле «и что же это должно означать?». Варианты еще были. Возвращаться назад к шоссе тем же путем – обратно через Дружное, Трудовой и отрог леса – не хотелось. Подумав, он твердым голосом объявил свое решение попробовать продвинуться к Полесску и базе пограничников пешим порядком, и еще минуту потом пришлось гавкать на курсанта Иванова, потому что тот отказывался оставаться один, караулить машину, которую они загнали в очередной технический съезд с дороги. Украшенный, к слову, обычным плакатом «
Пеший порядок, однако, также не принес успеха. Они снова наткнулись на заслон в виде пары часовых и только каким-то чудом сумели засечь их первыми и тихонько отойти назад. Честно говоря, сначала их машину, а уже потом самих часовых, потому что это были именно нормальные часовые, а не «секрет». А то жизнь их троих тут и кончилась бы. И плохо, что чужаки охраняли просто северо-западный въезд в город. Машина была, насколько они сумели разглядеть, «Хамви» с крупнокалиберным пулеметом или малокалиберной автоматической пушкой на крыше. Лезть на этого бегемота и двух бойцов с пистолетами, включая один пустой, и с годным к использованию лишь в качестве дубинки автоматом мог бы только кретин. Капитан-лейтенант кретином
