Закончить свою мысль Рамзес не успел, потому что внезапно погасла лампочка. Томский прислушался и понял, что тарахтение старого генератора, уже ставшее фоновым шумом, стихло.
– Они вырубили свет. Наверное, в отличие от нас, хорошо видят в темноте.
– Ничего. Будем убивать любого, кто появится в поле зрения.
– Они мутанты, но не идиоты. Подставляться не станут.
– Значит, прорвемся с боем. Расчистим себе дорогу парой гранат…
– Я бы так и сделал. Проблема в том, сколько гипносов собралось снаружи.
– Ладно. Пока им до нас не добраться. Есть время поразмышлять над вариантами… Кстати, по поводу вариантов. Мой тебе подходит?
– Тот, от которого отказался профессор? Лучше скажи, Конструктор, что за фермент ты распылил над Жуковкой и на кой тебе это сдалось?
– Фермент… Планировалось, что привычные нам растительные культуры после удобрения этим веществом будут прекрасно себя чувствовать в условиях радиоактивного загрязнения, а прививки «Возрождения» позволят людям не таскать на себе тяжеленные защитные костюмы и избавиться, наконец, от намордников-противогазов. В идеале, искусственно созданные флора и фауна лет через пять-десять должны были вытеснить все то, что бессистемно развивалось в природе после Катаклизма. Должны были появиться новые люди, новые растения и животные, способные жить в изменившихся условиях. Мечты… Благими намерениями выстелена дорога в ад. Хотим – как лучше, а получается – как всегда. Есть такая старая шутка про казахов: что бы они ни выращивали – получается конопля. Так и у нас. Вместо панацеи от всех бед получилось отличное оружие массового уничтожения. Ни тебе бомб, ни тебе пулеметов. Просто аэрозоль и мутанты, которые сделают все сами. А на кой мне это сдалось? Причин много. Первая – и главная – состоит в том, что моя Рублевская Империя оказалась ошибкой – от начала и до конца. Богема была по определению обречена на вымирание, а я пытался пойти наперекор законам природы и спасти эту давно разложившуюся братию. Да, мне удалось возродить идеальную, на мой взгляд, египетскую систему управления: фараон, жрецы, элита и рабы-гасты. Вот только система эта никогда не была идеальной. Фараонов – наместников Бога на Земле – с легкостью и изяществом убивали в Древнем Египте в ходе борьбы за власть. Когда я понял, что мне грозит такая же участь, попытался исчезнуть и управлять Империей из-за кулис. Какое-то время наслаждался своим фокусом, а потом… Все полетело к черту. Я перестал разбираться, где чужие, где свои. Не смог держать в узде соратников, которых сам же и воспитал. Игра стала для меня самоцелью. Игра без выигрыша, игра без начала и конца. Я устал, Томский. Смертельно устал от своих же шахмат. Фигуры оказались или очень своенравными, или чересчур слабыми. Низменные страсти, мелочные разборки. Когда я остался совсем один, то понял: Жуковка нежизнеспособна и должна исчезнуть. Ускоряя крах Рублевской Империи, я оказываю ей милость. Неизлечимо больной не должен мучиться, у него есть право на эвтаназию…
Толик слушал рассуждения Садыкова, которые больше походили на оправдания, и вдруг заметил, что голос фараона начал дрожать, слабеть. Рамзес уже не говорил, а шептал:
– В Метро я начну новую жизнь, обеспеченную, спокойную. Я всегда мечтал быть ученым. Чтобы стать им, теперь у меня есть все, но, увы, я слишком стар. Соберу вокруг себя молодых и инициативных, стану помогать им…
Томский включил фонарик и направил луч света на Садыкова. Генерал прикрыл лицо руками, но Толик успел заметить мертвенную бледность его кожи, крупные капли пота на лбу и щеках.
– Планы, господин Конструктор, у тебя, как всегда, грандиозные, но, похоже, тебе пора уколоться.
– Есть такое, – кивнул Рамзес. – Но это – мелочь. От своей зависимости я избавлюсь, как только сменю обстановку. Жить в Жуковке без наркотиков было невозможно…
– Черт бы вас побрал, ваше высочество! Чтобы сменить обстановку, надо быть в форме. А ты в самый неподходящий момент превращаешься в тряпку!
– Ерунда. Мне бы только добраться до…
– Тс-с… Тихо. – Томский выключил фонарик и подошел к решетке. – Кажется, они спускаются…
Как ни прислушивался Анатолий, но ничего подозрительного он больше так и не услышал. Ожидание становилось невыносимым. Было бы гораздо лучше, если бы гипносы-пучеглазы пошли в атаку. Тогда было бы понятно, что делать: стрелять, швырять гранаты, крошить все, что попадется под руку. В бою пригодился бы и Садыков. А если ждать у моря погоды еще час или два, наркоман окончательно выдохнется без своего допинга, станет не помощником, а обузой.
– Уничтожив Жуковку и тем самым обезглавив Рублевку, я окажу всем услугу, – продолжал бормотать с подозрительной горячностью Рамзес. – Да. Услугу, как говаривали в мое время, всему прогрессивному человечеству. Ведь и мутанты, которые скоро станут полновластными хозяевами моей столицы, тоже долго не протянут. Это – ловушка, Томский. Мне не удалось добиться союза с этими тварями, и я решил собрать их вместе, чтобы прихлопнуть всех разом! Как тараканов шлепанцем! Хлоп! Хи-хи-хи!
– И как ты это сделаешь? – Толик решил воспользоваться ломкой Садыкова, чтобы выведать его планы. – Когда мутанты захватят Жуковку, ты ее взорвешь?
– М-м-м… Мне на самом деле плохо. Взорву? Чушь. Я слишком разносторонний, чтобы повторяться. Нет. Будет буря. Она уничтожит все живое, а потом
