верность хозяину.
Занимая высокий пост на холме, у излучины реки, на самом краю города, дом снисходительно поблескивал нетронутыми стеклами второго этажа, озирая убогие плебейские дачки, среди которых смотрелся величественным аристократом, лишь временно угодившим в стесненные обстоятельства.
Не знаю почему, но с самого детства я боялась бывать рядом с Красным домом.
Мама говорит, я плакала, когда меня водили мимо него в садик. Родителям пришлось отыскать другой путь, в обход и длиннее, по соседней улице, чтоб не пугать ребенка.
Сейчас я уже не помню, что именно так ужасало меня, отчего кидало в дрожь и слезы.
Но стены Красного дома вызывали самые неприятные чувства не только у меня. На закате или в алых лучах утренней зари они наливались зловещим кровавым багрянцем и каким-то немеркнущим кошмаром представали в глазах прохожих — как немые свидетели или соучастники преступления.
С годами мои страхи поумерились.
В тинейджерском возрасте даже девочки стремятся щеголять отчаянной храбростью. Однажды кто-то из мальчишек в нашей компании предложил пойти в Красный дом, чтобы полазить там, поискать какие-нибудь сокровища или просто потусить в таинственном подземелье его подвала. Мы пришли в восторг от этой затеи.
Мы — это вся наша дружная братия: я, Танька Острикова, Костя Божко, Сережка Разин из 5 «В», Лилька Волкова из 5 «Б» и Вадим Баранов из 5 «А». Мы жили в соседних домах, учились в одной школе и с детства гуляли в одном дворе. А Вадик Баранов… Он нравился мне.
— Айда в Красный дом полазить? — предложил Вадик, глядя, как Лилька Волкова раскачивается на брошенной через лужу тонкой доске.
Плюх! Плюх!
— Ииии!
Под небольшим Лилькиным весом деревяшка плашмя шлепает по воде, и мутные волны цвета кофе с молоком расходятся широкими кругами во все стороны. Лилька хихикает и радостно повизгивает. Светлые волосы, выбившиеся из-под желтой шерстяной шапочки, подскакивают вверх-вниз веселыми пружинками.
— Девки не пойдут, — вяло растягивая слова, говорит Сережка. — Сдрейфят.
— Там темно небось, — ежится Танька.
— Я ж говорю — сдрейфят, — ухмыляется Серега.
— Чего?! Сам ты сдрейфишь, трусло! — Лилька соскакивает с доски — ботинками на толстой подошве прямо в лужу, и кофейные брызги украшают Серегины джинсы.
— Э-э?! — возмущается Серега, но Лилька пропускает его вопли мимо ушей.
— У меня фонарик есть, — ободряет она оробевшую Танюху и, презрительно оттолкнув стоящего на ее пути Сережку, первой направляется в сторону Красного дома. — Айда!
Я вижу, каким восхищением вспыхивают глаза Вадика, и черная зависть кусает мне сердце. Мне страшно, но я не могу отстать от своей храброй подруги. Я бегу за ней, смеясь и толкая по пути медлительного Сережку.
— И я! Я с вами.
Вадим бросается вслед за Лилькой. Вшестером мы бежим наперегонки к известной нам лазейке в заборе. По пути Вадик ловит Лильку за косы, хватает ее за рукав синей куртки, она вырывается, отпихивает его.
Черные Вадиковы волосы растрепались, закрыли глаза. Лилька визжит, но лицо у нее довольное — она, как и я, понимает, что Вадик пристает к ней, потому что она ему нравится. И это понимают все в нашей компании.
Я спотыкаюсь — у меня развязался шнурок — и отстаю от ребят, с досадой гляжу на них издали. Вадим и Лилька визжат и возятся понарошку — делают вид, что дерутся. Танька и Сережка идут медленно, оглядываются на отставших.
В итоге к лазу в заборе первым прибегает маленький Костик Божко.
Смеется и, издав ликующий индейский клич, чтобы мы все позавидовали, — ныряет в черную пасть лаза. Жуткое предчувствие ударяет меня под дых.
— Стой! — кричу я. — Не надо!
Костик и не думает останавливаться — еще чего! Мой предостерегающий окрик он принимает за хитрость, попытку лишить его лавров первенства в этом забеге. Он не может допустить, чтобы кто-то украл его победу.
Зловещие кровавые стены горделиво возносятся над улицей: Красный дом торжествует.
Мы слышим из-за забора дикий, полный боли и ужаса вопль.
— Костик?! — Голоса Вадима и Лильки дрожат и разом сливаются в один. — Ты где?!
В ответ, холодея от страха, мы слышим жалкое поскуливание и подвывание: Костик провалился в какую-то дыру. И не может встать. Кажется, сломал
