— Не откажите, мужики! — сказал он нам. — Смотаетесь на выходные, поставите мою «ласточку» в гараж, а сами отдохнете заодно. А, мужики? На озере рыбалка классная. И, кстати, баня у меня там отличная на участке. Ты ж это любишь, Илюх?
Он нас уламывал, а мы не особенно и сопротивлялись: что там, Владимирская область? Четыреста километров — не Магадан.
Согласились мы с Ильей. Затарились пивом, взяли удочки и снеди всякой на пару дней. Илюха заранее радовался — предвкушал, как мы шашлычков пожарим, в бане попаримся, а после в озере сполоснемся и пивка попьем.
Выехали на двух машинах: Илюхиной и приятеля, которую и надо было в гараже запереть на время отсутствия хозяина.
Вечером в пятницу вся трасса оказалась забита чуть не до границы области. Измучились мы с Илюхой за рулем — вместо четырех часов ехали больше семи. В деревню прибыли в сумерках, приятелево имение в потемках едва разыскали. Намаялись так, что уже и к шашлыкам охота прошла.
Но раз было решено — не отступать же. Не по-мужски!
Пока машины разгружали, ставили в гараж «ласточку», осваивались в доме и обустраивали мангал — времени еще утекло. Тьма кромешная, комары налетели.
Я остался на полянке перед домом шашлыки жарить, а Илюха пошел с баней разбираться: воду в котел заливать, дрова колоть.
Из-за забора на нас неодобрительно поглядывал древний дедок — его огород по-соседски примыкал к «фазенде» нашего приятеля. Старик топтался то на крыльце своего дома, высматривая — что мы там, на полянке, делаем, то выходил на огород и прохаживался по нему одиноким орлом…
Увидав, как Илюха носит дрова к бане, чтобы затопить, старик поджал губы и проворчал:
— Додумались. На ночь глядя… Не боитесь после полуночи с чертями париться?!
Посмеялись мы с Илюхой на его воркотню и занялись каждый своим делом.
Около полуночи шашлыки у меня были уже готовы. Я окликнул Илюху, чтоб он шел есть, но он то ли не услышал, то ли опять за дровами в сарай ушел.
Поел я без него, бутылочку светлого высосал. Посидел на крылечке, отмахиваясь от комаров. На небо луна выкатилась, огромная — весь двор словно молоком залило. Каждую травиночку видно. Хорошо!
Только холод стал донимать — все-таки у нас не тропики, ночи зябкие.
Посмотрел на часы — мать честная! Полночь давно. Ну, думаю, как бы там ни было, а за столько времени уже три бани истопить можно. А Илюха все не шел.
Ну, раз гора не идет к Магомету, решил я… Собрался сам и по тропиночке к бане направился.
Прихожу — дверь в предбанник нараспашку, Илюхи нет. А баня натоплена жарко. Может, напарился мой дружбан до полного угару да к озеру побежал, охолонуться? Ну так сам вернется скоро. Не стал я его дожидаться — разделся и на полок залез. Согрелся. Сижу, блаженствую. Веничек дубовый запарил, на каменку из ковшичка плеснул — хорошо. Пар душистый клубами всю баню заполонил.
Вдруг слышу — дверь заскрипела, и Илюхин голос:
— Что, никак паришься без меня?
— А ты как думал? — отвечаю. — Меня не позвал. Первый пар себе одному загрести думал?
— Да я и не парился еще, — Илюха говорит. — Сейчас вот поддам жару…
И плесканул на каменку. Да так, что я еле утерпел — дышать стало нечем, и не видно ни зги. Чую — Илюха под боком толкается, на полок лезет.
Сидим, потеем. Илюха говорит:
— Давай веничком тебя попарю.
Дал я ему веник, повернулся спиной. Илюха веником машет — сперва легонько по спине охаживал, а потом как пошел хлобыстать — у меня глаза на лоб полезли.
— Эй, — кричу, — ты что-то разошелся! Что я тебе, Терминатор, что ли?!
Глянул вниз — а под полком, где воздух похолоднее и пара нету, яснее ясного видно: у дружка моего Илюхи не ноги, а… копыта. Перестукивает он ими, переминаясь на одном месте, и, слышу, приговаривает с усмешкой:
— Терпи-терпи. То ли еще будет… в аду!
Не помню, как я из бани вылетел — успел только полотенце в предбаннике схватить. Очнулся где-то на тропинке, на полдороге между домом и озером. Тихо кругом, в небе луна, звезды светят.
И прямо передо мной — Илюха. С полотенцем на плече от озера идет.
— Где ж ты ходишь-то, — говорит, — Толян? Везде тебя искал.
А у меня челюсть трясется и руки-ноги дрожат. В какую это историю я угодил? Не пойму в чем дело: вот он, Илюха, друг-приятель мой старинный, давний, стоит передо мной. Такой же вроде, как и всегда: глаза карие, нос картошкой, волосы темные, встрепанные. На щеке родинка с левой стороны. Смотрит на меня, как будто я с луны упал.
— Ты, — говорит, — чего такой?
