К моему удивлению, не одна я из женщин скрашивала демонический совет: я заметила нескольких магистресс и девушку, заменявшую в секторе Ночных шорохов отправленных в поход отца и брата. Она щеголяла татуировкой на черепе, обритом наполовину, и маленькими кольцами, вставленными в губу и бровь.
Все они были уже проверены на предмет лояльности новому правителю, лишь в «шмонарке» тлела обида за семью, но это чувство было настолько слабым, что ни о какой потаенной мести не могло быть и речи.
Дьяр поднял руку с выставленными мизинцем и указательным пальцами — «рога», жест благословения Тьмой, и в мгновенно наступившей тишине разнесся его голос:
— Я призвал вас, мои преданные советники, дабы решить вопрос уничтожения Тринадцатого клана, чья Тень посмела нарушить тысячелетнюю клятву преданности Тьме и Трону. Так как это деяние, подрывающие устои нашего союза, я не могу принимать такое решение в одиночку.
— Война! — обрадовались все до одного демоны.
— Наконец-то мы избавим Тархареш от трупной вони! — азартно подхватили демоницы.
— В одиночку тебе с ними и не справиться, молодой владыка, — фыркнул и расправил мощные плечи князь Багряный, тоже не самый покорный из демонов.
Дьяр перевел на него сверкнувший гневом взгляд:
— Я и не собираюсь пачкать руки о неупокоенных мертвецов, забывших клятвы, князь Трирш. И моим подданным не позволю.
Трирш расхохотался:
— И как же ты их уничтожишь? Силой мысли? Вижу, свалившиеся власть и сила совсем вскружили тебе голову, сын… корабельной женщины.
Синеглазый презрительно усмехнулся, и взгляд его преисполнился жалости к мыслительным способностям правящего князя.
— Так же, как тебя, Трирш. Отзову Тьму.
По моим наблюдениям, Дьяр и бровью не повел. Лишь его синие глаза потемнели до чернильной густоты ночи, а треножник в центре круга полыхнул высоким языком мрака, словно раскололся воздух и само бытие, сама реальность дали трещину в небытие. Это было настолько жуткое зрелище, что я задрожала, а Янге протянул руку и молча сжал мое плечо.
В этот миг, когда замерли даже сердца ужасающих демонов, Трирш захрипел, а из его груди выплеснулся черный поток — нет, не крови — магии. Той темной силы, которой живут высшие демоны. Сполох влился в щель, разверзнутую над треножником, и темное пламя опало, а трещина закрылась.
Все выдохнули с облегчением. По лицам демонов стекали капли пота, а кое у кого затряслись руки, и в первую очередь у Трирша. Он еще дышал, неверяще глядя перед собой. Но через миг радость от того, что остался жив, сменилась диким ужасом. Князь захрипел, сполз, встав на колени, и тут же повалился ничком.
— Верни, — шептал он. — Верни мне силу, владыка. Рабом буду… ноги целовать… верни…
Шепот угас: сердце демона остановилось. А еще через несколько мгновений его тело распалось на туманные клочья и развеялось. Тьма забрала все.
Повисшую тишину расколол спокойный, словно и не случилось бунта и немедленной казни, голос Сэйвана:
— Думаю, вампирам этого будет мало. Не все они бывшие демоны.
— Остальных добьем, их останется мало, — как ни в чем не бывало так же спокойно и равнодушно ответил Дьяр. — А что скажет моя ками-рани?
Я еще не пришла в себя и тихонько тряслась. Дьяр как владыка был, конечно, прав. С такими подданными, как демоны, правителю полагается демонстрировать молниеносные и жестокие решения, а бунты подавлять в зародыше. Но я никогда не привыкну к той легкости, с которой власть забирает жизни.
— Скажу, что подданные не виноваты в грехах покровителя. Я имею в виду Тень.
— Видишь ли, Лика. Договор и клятву хранит именно Великая Тень, — просветил меня владыка. — Она отслеживает и наказывает отступников на своей территории или передает прерогативу наказания князю клана. И если Тень не явилась подтвердить договор с владыкой, он считается расторгнутым и возобновляются отношения войны.
— А… нельзя найти другую Тень?
Я даже почувствовала, как сгустились вокруг меня пресловутые тени, которым очень не понравился мой вопрос. У меня аж волосы на голове зашевелились от дохнувшего в затылок ужаса.
— Не сметь! — Дьяр поднял левую руку, и жуть отступила. — Можно, Лика. Для этого нужна жертва от клана — кто-то, кто добровольно примет развоплощение и откажется от посмертного покоя во имя своих кланников. Обычно это действующий князь, — и владыка красноречиво посмотрел на пустое кресло князя Багряного.
— Зан-о-Мьирр никогда на это не пойдет, — послышались голоса.
— Слишком древняя и трусливая тварь.
Дьяр дал советникам минуту, чтобы выплеснуть обуревавшие демонов эмоции. А потом поднялся, прошел к треножнику и простер над ним правую
