Титанос. Титанос.
Новое имя эхом повторялось в моей голове, пока горничные из красных подготавливали меня к предстоящему выходу. Три девушки действовали быстро и слаженно. Между собой они не разговаривали, даже ничего у меня не спрашивали, хотя наверняка их распирало любопытство. Я вспомнила: «Ничего никому не говори». Им запретили со мной разговаривать и, без сомнения, строго-настрого запретили рассказывать обо мне посторонним. Категорически запрещено рассказывать о странностях, красных странностях, которые они наверняка могут заметить.
В течение долгого времени, показавшегося мне несусветной мукой, девушки старались сделать из меня «приемлемую». Они мыли меня в ванне, наносили на кожу краску и макияж, короче, превращали в дуру, которой мне полагалось быть. Хуже всего было с макияжем. Мою кожу намазали белесой пастой. Три баночки на меня извели. Серебристой, влажной на ощупь мазью покрыли лицо, шею, ключицы и руки. В зеркале я видела, как цвет жизни меня покидает. До меня дошло, что этот макияж должен скрыть природный розовый оттенок моей кожи, мою красную кровь. Отныне считается, что я серебряная, и я выгляжу как серебряная. Бледная кожа… темные глаза и губы… Я казалась себе холодной и жестокой… Лезвием бритвы… Я выглядела как серебряная. Я была красавицей. Я ненавидела то, чем стала.
Как долго это продлится? Как долго продлится обручение с принцем? Даже мне все это казалось полной чушью. Никто из серебряных, никто в здравом уме не возьмет меня в жены, особенно принц Норты. Усмирение мятежа и попытка скрыть мое истинное происхождение ничего не объясняют.
Тогда в чем же причина?
Когда горничные облачили меня в платье, я почувствовала себя трупом, который нарядили перед похоронами. Я понимала, что это недалеко от истины. Девушки из красных не выходят замуж за серебряных принцев. Я никогда не буду носить на голове корону, не сяду на трон. Что-то произойдет, скорее всего несчастный случай. Ложь меня возвеличила, ложь меня со временем и погубит.
Платье темно-пурпурного цвета усыпано серебром. Материя шелковая, украшенная полупрозрачными кружевами. «У всех домов есть цвета», — вспомнила я, думая о разноцветных, словно радуга, благородных семействах. Должно быть, цвета дома Титанос, мои цвета, — пурпурный и серебристый.
Когда одна из горничных потянулась к моим сережкам, пытаясь отобрать последнее напоминание о прошлой жизни, меня охватил безотчетный страх.
— Не тронь!
Девчонка отскочила от меня, быстро-быстро моргая глазами. Две других замерли на месте.
— Извини.
Серебряная никогда не извиняется. Откашлявшись, я немного успокоилась.
— Оставьте серьги, — мои слова прозвучали твердо и властно. — Все остальное меняйте, но только не серьги.
Три дешевых металлических украшения, каждое — подарок брата, останутся при мне.
— Этот цвет вам идет.
Я развернулась. Горничные одновременно присели в реверансе. За ними стоял Кол. Теперь я порадовалась тому, что макияж покрывает мои зардевшиеся щеки.
Принц сделал рукой порывистый жест, и горничные быстрехонько устремились прочь, как мышки от кота.
— Я не особенно разбираюсь во всех этих королевских делах, но уверена, что быть здесь… в моей комнате… вам не положено.
В свои слова я вложила столько презрения, сколько могла. В конце концов, его вина в том, что я в это вляпалась.
Принц сделал несколько шагов в мою сторону. Я отступила на шаг и оказалась на подоле собственного платья. Или я буду стоять на месте, или упаду. Не знаю, что хуже.
— Я пришел извиниться. При посторонних это невозможно.
Принц остановился, заметив, что мне не по себе. По его щеке пробежал нервный тик. Кол осмотрел меня с ног до головы, должно быть вспоминая беспомощную девчонку, которая недавно пыталась обворовать его. Теперь я совсем не была на нее похожа.
— Извини, что вовлек тебя во все это, Мара.
— Марина. — Имя прозвучало как-то фальшиво. — Теперь меня так зовут.
— Мара — вполне подходящее прозвище.
— Я не думаю, что нечто во мне можно назвать подходящим.
Кол еще раз пристально меня оглядел. Кожа моя запылала под макияжем.
— Как тебе Лукас? — спросил он, отступив от меня на шаг.
Очень любезно с его стороны.
Стражник из дома Самос, первый нормальный серебряный, с которым я здесь познакомилась.
— Ничего… мне так показалось.
Королева его точно от меня отдалит, если узнает, как любезно Лукас со мной обходился.
