Девушка расположилась в кресле напротив. МихСэрыч судорожно соображал – кто это? Во всём их доме таких красавиц отродясь не появлялось. И гостей из других домов Образы тоже особо не встречают, как и сами не ходят – не принято. Возможно потому, что квартиру надолго оставлять нельзя, а может и ещё по каким, в веках забытых причинам.
Гостья с сочувствием разглядывала его, нисколько не стесняясь. Однако, МихСэрыч заметил, что те места ран, которые она рассматривала, вдруг переставали болеть, шрамы словно замораживались.
'Вот жеж белиберда сегодня творится, – думал про себя МихСэрыч, – то вещи сами появляются из ниоткуда, то голые девушки в гости приходят… Стоп! Голая. Да это же Лин из шестьдесят девятой в новом Образе! Конечно же, просто картину ту ни разу не видел, акцента нет (когда успела язык выучить?!), вот и не признал!'
Он облегчённо вздохнул. Тело уже не жгло и не пронизывало электричеством.
– Лин, это вы? – спросил, она кивнула, – здравствуйте! Как я рад! А у меня тут вот такое…
– Ага.
Она огляделась по сторонам. Кошачья пластика: хребет сперва выпрямляется, затем плавно разворачивается всей длинной. Повела огромными глазищами, вернула их к хозяину квартиры. Зрачки у неё ходили ходуном – то становились вертикальными, то снова скруглялись. МихСэрыч уже ничего не понимал, одновременно обо всём догадавшись…
– Всё в порядке?
– Вы про квартиру? Дом в порядке, каким-то чудом. Только хозяин ушёл. И я скоро сгину. Он порвал мой Образ, а больше в доме ни одной картины.
Как-то некрасиво было сразу вот так ей жаловаться, но других мыслей у МихСэрыча на данный момент не нашлось, а разговор требовал продолжения. Ой ли?
Лин задумалась, её взгляд спроецировался как бы внутрь самой себя. По её телу прошла рябь, мелкие искры рассыпались в стороны. Затем Образ Лин покрыло серое густое свечение – она уже перестала быть собой и просто превратилась в плотное искристое облако. Далее свечение растворилось – перед МихСэрычем сидела китаянка в шелках, которую он видел на Общем Сборе. МихСэрыч успел сокрушённо подумать, мол, да что ж это они все при нём Правила нарушают? Взгляд Лин направлен в пустоту, сквозь стены и преграды этого мира. Снова свечение вокруг её формы, только на этот раз – радужное, очень напоминающее недавно виденное. Внутри облака света что-то происходило, словно атомы сошли с ума и слетелись в необозримом количестве со всей Вселенной в одну небольшую кучку. Радуга так же растворилась, теперь здесь сидела незнакомка в… человеческом теле и настоящей (материальной!) одежде.
МихСэрыч издал звук, похожий на кряканье простывшей утки.
Незнакомка вздрогнула и 'пришла в себя'.
– Слишком много чудес?
– Гага… – снова по-утиному ответил МихСэрыч и застеснялся.
– Вы видели меня раньше. На лестнице. Я проходила, когда вы все столпились у четырнадцатой квартиры. Там ещё человек хотел яду испить.
– А потом повеситься…
– Ага. Смешной случай. Теперь свидетель кого-то там, из христианских…
– Иеговы.
– Что вы говорите?
– Иеговы он свидетель. Всем утверждает, что видел Его своими глазами.
– Каждый видит то, что способно отразить его зеркало.
– Какое зеркало?
– Зеркало его ума.
– Ааа… ну да.
МихСэрыч уже окончательно ничего не понимал. Так не могло быть. И то, что он видел, даже не просто нарушало Правила, а вообще в Правилах не указывалось. Такого не бывает, вот и всё.
– Но вы же это видите?
МихСэрыч вздрогнул, он забыл, что Образы умеют читать мысли друг друга. А ведь она – не Образ, она – человек!
– Успокойтесь, дорогой, вам пока нельзя сильно перенапрягаться, теряете энергию. А она скоро вам ещё пригодится, в полном объёме. Не переживайте так. Я и человек, и не человек. И Образ и не Образ. Ооо, вы же у нас близки к милицейским кругам, стало быть, считайте, что я тут 'на задании'. 'Работаю под прикрытием'. O`key?
Не ясно было – смеётся она или говорит серьёзно. Комплимент из её уст услышал МихСэрыч только что, или наоборот – незнакомка ниспустилась до его скупого умишки, дабы не взрывался последний от непонятного и непостижимого.
– Вы, извините, тут – смотрящая? От-Туда? – и МихСэрыч указал пальцем в небо. Незнакомка Лин по- детски улыбнулась, открыто и явно, он её чем-то действительно насмешил.
– Ну-у что за жаргон, МихСэрыч! Вы же джентльмен!
– Простите великодушно, у меня в голове не укладывается…
– А у вас укладывается – что вы теперь делать будете?
– У меня уже ничего не укладывается…
– Понятно.
Лин поднялась и включила чайник.
Принялась возиться с чашками, сахаром, пакетиками чая.
Всё это – на две персоны.
МихСэрыч конечно же не мог пить чай, но напоминать об этом незнакомке не стал. Она думала. Зачем мешать человеку? Особенно, в думах. Налила кипятка в обе чашки, прикрыла их блюдцами, мол, пусть заваривается.
– Ваш дом был выбран как лаборатория для Главного Эксперимента. В шестьдесят девятой квартире. А уж всё остальное – получилось само собой. Обычное сострадание…
Лин перенесла кружки на стол, заглянула под блюдце своей, проверяя как заварился.
– Простите за любопытство, а в человеческом теле, вы уже не можете на чай сквозь блюдце посмотреть? – МихСэрычу действительно вдруг стало жутко интересно.
– Могу, почему бы и нет. А вот только так-то, гораздо интереснее… – и она лукаво улыбнулась.
Он понял – у неё есть тело, которым можно пользоваться, а это – ценно. Скорее всего и чаю-то ей не особо хочется, а просто нравится ощущать вкусы. Сахар. Заварка. Обжигающий кипяток. Скоро она станет тихо отхлёбывать, а он сидеть напротив и завидовать, ничерта не в состоянии ощутить.
– А что за эксперимент? И почему нам не сказали? И о каком сострадании вы говорите, если тут весь дом с ума сошёл?
– Ой, бросьте! Никто тут никуда не сошёл. Люди только хотят верить в чудеса, но потенциально не в состоянии в них верить. Природа выбора. Если они вдруг поверят, то уж и перестанут быть людьми в нормальном смысле этого слова.
– А кем они станут?
– Вот это мы и смотрим в 69-й. А про остальных – забудьте. Они сами себя уже убедили, что ничего не видели, кроме бреда собственной фантазии. Разве что 'иеговист'… гмм, он, конечно… того… но у него свой путь, ему иначе нельзя. Сострадание… что это, на ваш взгляд? Помощь. Одному надо что б помочь – знак подать, а другому и дерево на голову уронить, что б понял. Это называется: говорить на языке слушающего.
– Ага, как про милиционера вы только что говорили…
– Ну не обижайтесь, подбирала язык. Кстати, вас всех не предупредили тоже по этой причине, языка не нашли, кроме как прислать вам китаянку 'по обмену'.
Он заглянул в её глаза и оба рассмеялись. Действительно, ну как ещё всем этим Утятам Тимам, Дзержинским и остальной честной компании можно было преподнести знание, даже поверхностную суть которого им не дано осознать? А так – девушка по обмену, не понимает по-нашему, можно не стесняться. Сама будет от всех бегать – голая жеж… Вот оно как.
