— Едва ли. Нолл, я совершенно уверен, что провел внизу не более двадцати минут. И все же…
— Куда как дольше! Надо было мне прихватить с собою зануду Силлу; я бы покорпел над ним, пока ты там изысканиями занимаешься. Времени-то у меня оказалось хоть отбавляй.
Сквайр пристально вгляделся в лицо собеседника и понял, что тот не шутит. Марк снова нахмурился, не в состоянии объяснить странное расхождение во времени.
— Честное слово, я тебя не разыгрываю, — заверил Оливер во избежание новых недоразумений. — Может, просто-напросто механизм барахлит: скажем, волосковая пружина или баланс разладились. Вот часы и дали сбой, при том что заведены были вовремя.
— Мои часы меня в жизни не подводили. А твои?
— Всегда шли безупречно, с точностью до секунды.
— Выходит, надо предположить, что и те, и другие в полном порядке.
Минуло пять минут, и десять, и пятнадцать. Друзья вновь сравнили время: никаких расхождений!
— Послушай-ка, — проговорил Марк, задумчиво потирая подбородок, — давай поглядим, нельзя ли повторить опыт. Сперва установим на часах одно и то же время, чтобы со всей определенностью задать точку отсчета. А потом ты заведешь свои, а я — свои, чтобы и на этот счет никаких сомнений не питать. Отлично. Итак, мы оба видим, что время на часах совпадает?
— В точности совпадает, — кивнул Оливер.
Сквайр вновь обвязал линь вокруг пояса и укрепил на шапочке новую свечу.
— Я спущусь вниз, пробуду там еще минут двадцать по своим часам, а когда вернусь, мы снова сравним время. Согласен?
И Марк исчез в колодце. Оливер, глядя в шахту сверху вниз, различал лишь слабый огонек свечи, что бледнел и угасал по мере того, как сквайр спускался. Уже освоенным путем Марк двигался куда быстрее и увереннее и даже рискнул спуститься гораздо ниже расшатавшейся перекладины. Наконец он остановился и глянул на часы. Как ни странно, подниматься было еще рано: в его распоряжении оставалось минут пятнадцать. Марк выждал еще немного в сырой и холодной шахте, крепко вцепившись в перекладину и в сердцах браня себя за то, что счел нужным устраивать этакую проверку: конечно же, врут часы Оливера. И все же…
Пятнадцать минут наконец-то истекли. Облегченно вздохнув, Марк двинулся наверх. И тут ему снова померещился шепот. Сквайр остановился и прислушался. Сейчас-то уж ясно: шум производит не он, ведь невнятный ропот не умолк и тогда, когда он затаил дыхание. Перешептывались бесчисленные голоса: сперва снизу, затем сверху, а затем повсюду вокруг — еле слышная, настойчивая, невнятная тарабарщина слышалась со всех сторон, как если бы Марк был не один; возникало ощущение непрестанного движения, но при этом зримо ничего не двигалось и не смещалось, не дрожало даже пламя свечи.
Не думая, не рассуждая, Марк стремительно рванулся наверх.
Оливер, что, заложив руки за спину, нервно расхаживал рядом с колодцем взад-вперед, наконец-то услышал шум, возвещающий о возвращении друга. Глянув вниз, он увидел, как туго натянулся линь; увидел, что сквайр карабкается вверх по стенке колодца, даже не позаботившись обвязаться веревкой вокруг пояса, — карабкается проворно и стремительно, можно сказать — лихорадочно, прямо-таки на всех парах. Выбравшись наружу, бедняга рухнул на землю совершенно без сил.
Мистер Лэнгли вгляделся в лицо друга, и то, что он там прочел, Оливера изрядно встревожило.
— Ну как? — осведомился Марк, как только немного отдышался.
Оливер ответил не сразу.
— Ну как? — повторил сквайр, нервно сглотнув. Оливер нашарил часы.
— Больше двух часов, — ответствовал он, поворачивая циферблат к свету. — Марк, ты что, болен? Вид у тебя — краше в гроб кладут.
Сквайр встряхнул головой, пытаясь собраться с мыслями.
— Двадцать минут, Нолл, двадцать минут! Ты говоришь, два часа, а
Оливеру показалось, что друг раздражен, взволнован и даже сбит с толку из-за несоответствия во времени. Или, может, за возбуждением его кроется нечто большее?
На сей раз расхождение между показаниями стрелок было столь вопиющим, что отмахнуться от очевидного джентльмены никак не могли. За те долгие два часа, в течение которых Оливер ждал друга в пещере, для Марка прошло только двадцать минут. В качестве доказательства Оливер предъявил свечи и фонарь, показывая, насколько они прогорели в сравнении со свечой, закрепленной на Марковой шапочке. С этим доводом поспорить было сложно: в том, чьи часы верны, сомневаться не приходилось. Более того, сквайр вполне соглашался с другом, поскольку его собственные ощущения — тиканье его внутренних «часов», — подсказывали: отсутствовал он куда дольше двадцати минут, отсчитанных стрелками на циферблате.
Итак, истина была установлена, вот только объяснить ее оказалось куда как трудно. Друзья поежились от недоброго предчувствия. Сквайр обвел взглядом мрачную темницу пещеры, оплывающие свечи, винтовую шахту колодца и почувствовал, как нервная дрожь нарастает с каждой минутой. Ужас
