пробирал его до костей. Гробовое безмолвие пещеры лишь умножало страхи, равно как и опасение того, что в любой момент перешептывания зазвучат снова.
— Раз, судя по твоим часам, прошло столько времени, полагаю, дело уже к вечеру, — проговорил Марк, подделываясь под обычный свой тон. — Небось Смидерз и сытный ужин ждут нас не дождутся.
Оливер энергично закивал: ему тоже просто-таки не терпелось уйти; так друзья и поступили, но прежде сквайр предпринял напоследок еще одну необходимую меру.
— Надо закрепить крышку, — промолвил он, кивнув в сторону разбитого камня. — И покрепче, Нолл, покрепче.
Объединенными усилиями джентльмены взгромоздили-таки крышку на край колодца и, толкая ее и пихая, водворили на место. А затем пристроили рядом и отбитую часть, тем самым восстановив некое подобие единства. Поскольку веревки они второпях перерезали, пришлось пустить в ход линь со шлюпа: им-то и примотали камень, пропустив его несколько раз через кольца и, по указанию сквайра, крепко затянув на множество узлов. От внимания Оливера не укрылось, с какой настойчивостью его друг старается закрепить крышку понадежнее. Мистер Лэнгли гадал про себя, уж не убежден ли Марк до сих пор, будто что-то слышал. Однако в колодце ровным счетом ничего не обнаружилось…
После ужина приятели удалились в библиотеку и там в последний раз подвергли свои часы самому придирчивому осмотру, установив на них время по часам на каминной полке и пронаблюдав за ними в течение вечера. Стрелки двигались с одинаковой скоростью; ни малейшего отклонения во всех трех случаях заметить не удалось; так что вопрос вроде бы решился окончательно и бесповоротно. Последним, хотя, возможно, и излишним доказательством послужило следующее: по возвращении в Далройд друзья обнаружили, что с часами в доме совпадают показания стрелок на часах Оливера, а не Марка.
— Так что видишь, Нолл, чем глубже спускался я в колодец, тем медленнее шли мои часы, — промолвил сквайр, устраиваясь с сигарой в руке в одном из мягких кресел перед камином.
— Или тем быстрее шли мои и все прочие здесь, в Далройде, — отозвался Оливер, поворачиваясь спиной к огню.
— Чертовски маловероятно. Суди сам: я спускаюсь в колодец на двадцать минут, твои часы показывают час; я снова спускаюсь на двадцать минут, но на сей раз глубже, и твои часы регистрируют уже два часа. Надувательство? По всей видимости, нет, ведь наши органы чувств подтверждают то же самое. Я сам наблюдал, как еле-еле ползут стрелки, отсчитывая двадцать минут, и, вцепившись в перекладины, чувствовал, как это мешкотное движение отзывается в руках ноющей болью. Нет-нет, Нолл, от фактов никуда не денешься. Чем глубже спускаешься в эту подземную впадину, тем медленнее течет время.
Оливер, потупившись, уставился на свои туфли, возможно, надеясь прочесть там какую-нибудь иную разгадку тайны. Уж больно абсурдно звучали доводы сквайра!
— Так что доведем-ка мы наши наблюдения до логического конца, — продолжал между тем Марк. — Можно предположить, что, чем ниже погружаешься в бездну, тем медленнее движутся стрелки времени — все ленивее и ленивее, пока в некоторой точке — ежели забраться достаточно глубоко — движение их не становится почти незаметным…
В глазах Оливера отразилось потрясенное изумление, губы его беззвучно шевелились.
— Просто голова кругом, правда? — воскликнул сквайр, вовсю дымя сигарой.
— Чистой воды домыслы, как сам ты говаривал, и не раз. Господи милосердный, Марк, неужто это возможно — спуститься так глубоко под землю?
— Как
— Так, чтобы… чтобы…
— Наверняка там, внизу, есть предел, после которого время вообще останавливается и стрелки часов застывают на месте. Умопомрачительная перспектива, а?
— Кошмарная перспектива; даже подумать страшно, — объявил Оливер. — При одной этой мысли у меня мурашки по спине бегают. Неужто такое возможно? — Мистер Лэнгли в свою очередь раскурил сигару, не отрывая задумчивого взгляда от носков туфель. — Как думаешь, а кому еще известно про колодец?
— Со всей очевидностью, о нем знали монахи аббатства. И готов поспорить на пятьдесят гиней, в Шильстон-Апкоте по крайней мере один человек знает про шахту и сегодня.
— Кто же?
— Помнишь, как повел себя старик Боттом, когда ты заговорил с ним про Косолапа и про пещеры?
— Хм-м… В самом деле, он как будто перепугался до смерти. Думаешь, это и есть один из его секретов?
— Придется нам доставить себе удовольствие еще раз побеседовать с мистером Боттомом, — улыбнулся Марк. — Ведь церковный сторож и резчик по камню как раз с камнем и имеет дело, Нолл, — с тесаными плитами, и известковым раствором, и с пробитыми в земле шахтами. Кто и поможет нам в создавшихся обстоятельствах, как не он?
