Мы не очень хорошо расстались. Первая ссора в семейной жизни. Когда проснешься, для тебя это будет, как вчера. Наверное, обида останется. А для меня прошло семь лет, и я уже тысячу раз просил у тебя прощения. И миллион раз пожалел, что тебя нет рядом. Честно-честно. Но разве мы могли по- другому? Так уж вышло, что мое место в ремонтной команде на «Бесстрашном», а тебе лучше переждать в криоблоке. Надеюсь, ты простишь. И меня, и своего папу.
Зато тебе все время двадцать, а у меня уже борода с проседью. К твоему пробуждению я побреюсь, но…
Лучше я расскажу, чем жил последние годы.
Поначалу было тяжеловато. Лара брыкалась, подбрасывала гадости. Мы вечно лазили внизу: чинили, латали, регулировали. Справились. Земля подтвердила, что на помощь вылетел корвет «Стремительный», план по криоконсервации поселенцев одобрила.
Первое время я уставал страшно. Думал, что мороки со мной больше, чем пользы. Если бы не Александр Иванович, вовсе скис бы. Он учил меня, нянчился, как с дитем. Еще мы подолгу разговаривали. О тебе, конечно. И про нашего будущего ребенка. Знаешь, как отец мечтал о нем? Постоянно твердил, что нам с тобой оставляет Лару — обустраивайте! — а сам займется исключительно внуком. Или внучкой, ему без разницы. Потрясающий у тебя папа, Маринка!
Вопреки всем неурядицам, первый год прошел спокойно.
На четыреста пятнадцатый день от начала вахты Стивен Лингрейв спустился на Лару. Сказал, что должен проверить горную цепь к югу от пустыни. Дескать, там фиксируются мощные толчки, как бы не случилось беды. Он вылетел в одиночку, на малом спасательном катере. Связь оборвалась сразу — тогда на Ларе бушевали пыльные смерчи, сигнал почти не проходил. Через три часа катер вернулся на автопилоте. Пустой. Внутри снимки горной гряды, результаты замеров и исследований. И выдранный из скафандра маячок.
Стива мы так и не нашли, хотя горы эти прочесали вдоль и поперек. Задним числом все сошлись: что-то не так было с планетологом. Работал он, конечно, как заведенный, зато на корабле чудил. То усядется перед обзорными камерами — ночь мог просидеть, не шелохнувшись. То вдруг кинется считать — системы висли от его заданий. И никому ни словечка. Только один раз признался мне: дескать, лично он виновен в провале экспедиции. Я тогда подумал: переутомился Стиви, с кем не бывает? А оказывается, эта мысль его давненько жрала.
Ту цепь назвали Горами Лингрейва.
Капитан запретил одиночные полеты.
В одна тысяча двадцать шестой день с начала вахты разбился катер с Баньковым и Макаллен. Мы видели, как он попал в ураган, как отказали двигатели. Обломки раскидало километров на шесть. Мы собрали почти все, ребят похоронили рядом с криоблоком, в ста метрах к западу.
Знаешь, а ведь Илья Романович решился и сделал Габриэль предложение.
Сходим к ним, когда проснешься, проведаем.
Мы с Александром Ивановичем остались одни. Лара потихоньку успокаивалась, настоящие катаклизмы случались все реже, поэтому мы решили никого не будить. Хуже нет, когда дилетант копается в многоуровневых системах. Могли так напортачить, что никакие спасатели не восстановили бы. Мы не хотели рисковать.
Полгода назад — если быть точным, в две тысячи триста семьдесят второй день от начала вахты — у твоего папы случился инфаркт. Я нашел его в рубке. Александр Иванович сидел в кресле пилота; так в подлокотники вцепился, что я едва оторвал. Но ты не волнуйся: медблок на «Бесстрашном» отличный, папа твой отдыхает в корабельной криокапсуле. Будет оказия — переправим его в настоящую больницу, вылечат.
Еще поиграет Александр Иванович с внуками!
Помнишь, как мы мечтали? Красавица дочка в маму и пара конопатых оболтусов в меня.
Что еще рассказать? Последние полгода были скучные, даже поговорить не с кем.
Лара успокаивается; думаю, через пару-тройку лет можно будет строить.
Кстати, ты не сердись, но я забрался в оранжерею и взял немного семян. Понимаю, что глупость. Не удержался — слетал на поверхность и высадил их. Почти все погибли, но бамбук проклюнулся. Теперь на берегу реки, которая огибает пустыню с вашими криокамерами, есть маленькая зеленая рощица. К тому времени, как ты проснешься, я научусь плести из него мебель. Будет здорово — обставить детскую мебелью из ларского бамбука!
Кстати, я освоил гитару, давно мечтал. Так что поиграю тебе.
Вчера пришло сообщение с Земли:
«Корвет «Стремительный» попал в зону гравитационных аномалий. Полученные повреждения критичны, груз для Лары утерян. Команде «Стремительного» отдан приказ на возвращение. К вам стартует корвет «Быстрый». Какова ситуация на Ларе? Продержитесь?»
Что я мог ответить Земле? Разумеется, продержимся.
Продержусь.
Осталось всего-то семь лет. Две тысячи пятьсот пятьдесят шесть дней. Плюс-минус. Еще слегка поспать. А я прослежу, чтобы тебе ничто не мешало. Пусть сны твои будут светлые!
Скучаю, обнимаю, целую,
