А вот обломитесь, тетеньки! На нашей стороне микроэлектроника «мэйд ин Чайна». Пока отец развлекал монахиню беседой о вечном, я нащелкал по два десятка кадров с каждого из листов. Спасибо отец подвесил над саркофагом мощную светодиодную лампу.
Помня байки об артефактах, загадочным образом не отображающихся на фотопленке, я сразу же украдкой просмотрел несколько снимков. Китайская матрица не подвела – все листы запечатлелись в памяти. Что ж, задачу можно было считать выполненной. Христова невеста (так отец называл монашек) ничего не заподозрила – лишь с подозрением косилась на необычайно яркую лампу. Да, против прогресса не попрешь!
Рано я обрадовался. У выхода из крипты (узкий лаз, через который надо просачиваться по одному, с риском переломать на крутых ступеньках ноги) нас ждала очередная монашка. Мать настоятельница желала сообщить нам нечто не терпящее отлагательства, для чего и просила проследовать в монастырский сад. Я было решил, что хитрые тетки отберут фотоаппарат, и по дороге на ощупь вытащил карту памяти. Обошлось – наше имущество мать настоятельницу не заинтересовало. Все было куда неожиданнее…
Отец как-то говорил, что европейские государства обзавелись разведками лишь в начале двадцатого века. До того тайное добывание информации было уделом дипломатов, международных авантюристов и организаций, не имеющих к государству прямого отношения. Так, своей разведслужбой прославился орден иезуитов; не отставал от него и папский престол и масоны. У православной церкви в Сирии, как оказалось, тоже имелась разведка, и неплохая. Матушка настоятельница Апраксия вежливо поинтересовалась, как нам понравился манускрипт (в ее голосе я уловил легкие издевательские нотки), а потом огорошила нас неприятным известием.
Оказывается, в прибрежных городах Сирии и Ливана объявились некие темные личности. Они искали паломников из России – отца и сына. Приводилось описание – под него, впрочем, подпадала половина мужчин и подростков нужного возраста. Но вот детали – «владеют английским, располагают значительными средствами, могут путешествовать как с русскими, так и с североамериканскими паспортами» – недвусмысленно указывали на нас.
И знаете, что интересно? Агенты нашего загадочного недоброжелателя пустили слух, что мы – якобы тайные агенты русского Генштаба, шпионы, засланные в Турцию для сбора сведений. Результат не заставил себя ждать – к поискам подключилась местная полиция, и скоро сведения о мнимых шпиенах могли дойти и до Дамаска. А это – вилы: возвращаться мы собирались как раз этим путем…
Впрочем, не все так безнадежно. Неведомые шпики оказались крайне убедительны – кроме турецкой полиции им поверили и те, кто собирал сведения для православных деятелей. И теперь наша собеседница преподобная мать Апраксия не сомневалась, что в нашем лице перед ней – два русских разведчика. Так что, с одной стороны, она недвусмысленно дала понять, что ждет не дождется, когда мы уберемся на все четыре стороны, – монахиням здесь жить, так что ссориться с турецкими властями им нет никакого резона. А с другой – она столь же недвусмысленно намекнула, что поможет нам всем, что только будет в ее силах.
Я не знаю, что за этим стоит – желание посодействовать православной империи или стремление сбагрить опасных визитеров подальше. Однако факт оставался фактом: матушка Апраксия подсказала маршрут для отступления. Причем такой бредовый, что мы тут же согласились: раз нам в голову не пришло, то тем, кто нас ловит, и подавно не докумекать…
От Маалюли до Триполи – около ста километров. По дороге сюда мы проделали их за неполные пять дней; нас, правда, изрядно задержали паломники. До Бейрута – примерно столько же. И там и там можно без помех сесть на пароход в Россию или в Грецию. Одна беда – в городах Леванта нас нехорошо ждут. Вот мать Апраксия и предложила направиться не на север, в Триполи, и не на запад, в Палестину, а в противоположную сторону – на восток, к Евфрату. Древний караванный тракт идет через Пальмиру и далее, к городку Дейр-эз-Зор, перевалочному пункту на пути в Ирак, к Персидскому заливу. До Дейр-эз-Зора ровным счетом четыреста тридцать километров – правда, по картам автомобильных шоссе. Впрочем, шоссе эти наверняка строили по древним караванным тропам.
В Дейр-эз-Зоре предстояло продать лошадей и пересесть на лодки – шестьсот километров вниз по библейскому Евфрату, до Эль-Фаллуджи. Потом – опять ступить на сухой путь, преодолеть еще полсотни кэмэ до Багдада и там отдаться на волю другой великой реки древней Вавилонии – Тигра. По ней имелось вполне цивилизованное сообщение – до Басры ходили пароходы турецкой и английской компаний, так что последние полтысячи километров можно было преодолеть дня за три-четыре в относительном комфорте.
В конце этого пути нас ждала Басра – один из крупнейших портов Персидского залива. Из Басры в Суэц регулярно бегали пароходы – Суэцкий канал вдохнул в эту древнюю морскую дорогу новую жизнь.
Весь маршрут – через Ирак, вокруг Аравии, через Суэцкий канал и в Александрию – должен был занять около месяца. К тому же он давал нам свободу маневра – если неведомый враг сядет на хвост, можно будет двинуть из Басры не на запад, в Суэц, а на восток – в Персию или Индию. А там турки замучаются нас ловить. Впрочем, не хотелось бы этого проверять – мы и так, скорее всего, вернемся куда позже намеченного срока, а в Москве пока много чего может случиться.
На словах все это легко и просто, а вот на деле… даже прогулка из Триполи в Маалюлю далась нам с трудом – что уж говорить о таком долгом путешествии! Больше полутора тысяч километров по сирийским плоскогорьям и рекам, несколько крупных и неизвестное количество мелких селений… Короче – срочно нужен помощник, слуга, проводник – называйте как хотите, суть от этого не меняется.
– Барин, побережитесь! Ну, клятая…
Голос Антипа вывел Олега Ивановича из задумчивости. Отставной лейб-улан держался по левую руку – его серая кобыла играла, мотала головой,
