— Невозможно! — откликнулся я, переводя взгляд с одной на другого. — Он мертв.
— Ты уверен? — спросил отец.
— Я отрубил ему голову и закопал тело — конечно, я уверен!
— И все же, он нарисовал карту, причем недавно, — настаивала Фреда.
— С чего ты взяла?
— У меня свои методы. И… заметь, это Козырь Амбера, нарисованный с помощью Пути, а не Логруса. Его сделал тот, кто был здесь и видел путь.
— Забудь о Эйбере, — я нахмурился. — Ты думаешь, у нас завелся еще один предатель?
— А кто еще мог это сделать, кроме Эйбера?
— Это не он. Такое невозможно.
— Тогда предложи другое объяснение, — сказала Фреда.
Я перебрал возможности.
— Какой-то ученик Эйбера, возможно? Или Блейзе? — наша сестра была жива, но скрывалась где-то в Тени. — Это могла быть Блейзе.
— Нет, — ответил отец. — Это не Блейзе. Она за всю жизнь не сделала ни одного Козыря.
Они с Фредой обменялись непонятными мне взглядами. Я снова осмотрел Козырь. Среди ныне живущих, я, наверное, сильнее всех был связан с Путем, но мне все равно предстояло еще многое узнать о его силе.
Игнорируя картинку, я сосредоточился на самой карте… Ее сущности, магических силах, скрепивших ее. Постепенно я почувствовал Путь, вплетенный в саму суть карты. Ее сделали здесь, с помощью Пути.
Я с грустью вернул карту на место.
— А что со второй картой? — я кивком указал на второй Козырь, лежавший на столе.
Фреда молча перевернула его.
Там был изображен наш единокровный брат Эйбер… но изменившимся. Я наклонился вперед, чтобы рассмотреть внимательнее. Его голова весела под странным углом, а правая часть лица прогнулась, как будто под ударом. На нем была рубашка с высоким воротником, золотыми нашивками и пуговицами, почти военного покроя. И этот его странный угрюмый пристальный взгляд.
— Это не может быть он, — сказал я. Я бросил карту назад на стол. — Это невозможно. Просто кто-то пошутил.
— Это он, — ответила Фреда. — Он жив.
Мой взгляд вернулся к Козырю с Эйбером. В портрете, пусть и измененном, безошибочно угадывался наш брат. Я бы где угодно его узнал. И, как и говорил отец, похоже, нарисовали его так же недавно, как и первую карту.
Но зачем кому-то делать Козырь мертвого человека?
Должно быть… потому, что он не был мертв.
Неужели три года назад я убил не того человека? Я нахмурился. Нет. Я знал, что убил Эйбера. Это было одно из самых тяжелых деяний в моей жизни.
Мне в голову пришла мысль о другой возможности.
— А может, это другой брат, о котором никто не озаботился мне рассказать? — спросил я. — Может, близнец Эйбера, решивший отомстить?
— Нет, — сказала Фреда. — Больше никого нет.
— Эйбер, — медленно продолжил отец, — может быть не настолько мертв, как ты считаешь.
— О чем ты? — я встретился с ним взглядом. — Я ему голову отрубил. Я его тело закопал! Мертвее не бывает, знаешь ли!
— Над свежим трупом могли поработать маги, — мягко произнесла Фреда, касаясь моей руки. — При Дворе Хаоса есть те, кто следует путями тьмы. Мертвых можно поднять, если есть достаточно времени… и силы. Логрусу это под силу.
— Что? — у меня перехватило дыхание.
— Не вини себя, — сказала она. — Ты не мог знать о воскрешении Эйбера. Мне известно лишь о двоих, которых вернули к жизни. В обоих случаях это закончилось плохо для всех участников.
— Локе… — прошептал я. Такие возможности шокировали. — Дэвин… Титус — остальная семья! Мы можем вернуть всех…
— Нет! — резко произнес отец. — Даже не думай об этом!
— Ты никогда не должен использовать эту магию, — произнесла Фреда. — Она поглотит тебя, если попробуешь.
— Но…
— Результаты всегда трагичны! — сказал отец. Он постучал по Козырю с Эйбером костяшкой пальца и заглянул мне в глаза. — Если Эйбер и правда воскрес, он уже не тот человек, что мы знали. Он будет испорчен… злом.
Я скривился.
— Он и так испорченный и злой. Возможно, смерть изменила его к лучшему.
