И случай представился неожиданно. В последнее время отец, озабоченный внутренними проблемами страны, большей частью был занят, а Марек, предоставленный самому себе, неприкаянно бродил по дворцу, переходя из коридора в коридор, из одного крыла в другое, заглядывал в кабинеты, внося переполох в среду служащих, благо доступ ему, как сыну Президента, был открыт практически везде. Вот именно так, случайно, не задумываясь, он добрел до Президентского кабинета. Он знал, что отца нет во дворце – тот уехал на какую-то инспекционную проверку, – но тем не менее из недр комнаты доносился мужской голос, и Марек, успевший за последнее время соскучиться по отцу, обрадованно толкнул дверь. Однако, к его полнейшей неожиданности, за Президентским столом восседал Аслан. Мало этого, он еще и разговаривал по отцовскому каналу правительственной связи!
– Нет! – отрывисто и жестко говорил он в трубку. – Все аэропорты должны быть перекрыты! Да, и космопорт тоже. Как только наступит час «Ч» и гражданские покинут территорию, наши дежурные должны взять под контроль воздушное пространство. Никаких вылетов, никаких передвижений. Все должно быть внезапно. Для всех.
В этот момент он поднял глаза и обнаружил застывшего в дверях Марека.
– Перезвоню, – отрывисто бросил он в трубку и положил ее на рычаг. – Марек? Ты к отцу? Он в отъезде.
– Знаю, – Марек поколебался, но все-таки шагнул в комнату. Непонятный разговор, присутствие Аслана в Президентском кабинете, когда хозяина нет на месте, – все это… ну, не то чтобы настораживало, но, по крайней мере, озадачивало.
С одной стороны, а что такого? У Аслана всегда были большие полномочия…
С другой – отец так трепетно относится к своему кабинету, неужели он позволил Аслану пользоваться им в свое отсутствие? Спросить? Но ведь это не его, Марека, дело… А, какого черта! В конце концов, он сын и наследник!
– Что ты тут делаешь? – произнес Марек, решительно подходя к столу. И подозрительно добавил: – И почему должны перекрываться аэропорты?
– Ты же знаешь, что сейчас проблемы с повстанцами. По данным разведки, ожидается массовое выступление, – спокойно сообщил Аслан. – Потому принимаются соответствующие меры.
– А о каких гражданских речь?
– В случае вооруженного столкновения, возможно, придется организовать эвакуацию дипломатов.
– Что?! – «Агнешка!»
Марек был уже достаточно взрослым, чтобы понимать, что означает эвакуация дипломатов. Кто бы стал делать это из-за простого локального столкновения, пусть и вооруженного? Значит, события принимают совсем плохой оборот и речь уже идет о гражданской войне!
– Будем надеяться, что этого не придется делать, – успокаивающе поднял руку Аслан, предотвращая поток вопросов. – Но подготовиться-то мы должны.
Помолчал, глядя на потрясенное лицо Марека, и вдруг проницательно добавил:
– Ты беспокоишься о подружке?
– Что-о-о?! – Марек почувствовал, как кровь приливает к щекам. – Какая подружка?!
– Агния, я говорю о ней, – невозмутимо произнес Аслан. – Вероятно, со всем этим… – Аслан поколебался, подбирая слово. – Со всей этой катавасией вы давно не виделись?
– Это не твое дело! – Марек постарался сохранить остатки достоинства.
– Конечно, – легко согласился Аслан. – Да ты не волнуйся. В отличие от твоего отца я очень даже за, что вы дружите. Президент слишком жестко ведет свою политику. Что с тобой, что со страной в целом. Ему не достает гибкости. А ведь нельзя жить в мире и изолироваться от него… В жизни каждого и в жизни страны должно что-то меняться… Без изменений нет развития, нет движения. Без изменения все замирает, а статика – это всегда смерть…
– Неправда! – возразил Марек. – Статика – это еще и стабильность.
Ему вдруг показалось, что Аслан сейчас разговаривает не только с ним, но пытается что-то доказать и самому себе. А может, продолжает вести спор и с самим Президентом.
– Стабильность не должна означать мертвую неподвижность. Просто правителю нужно уметь выбирать, какие изменения стоит вводить в жизнь. Что хорошего в том, что отец запретил тебе пользоваться новым флаером? Какую стабильность это может дать стране?
Марек, давно и успешно пользующийся запрещенной машиной, с подозрением посмотрел на Аслана: это что? Намек? Но, не обнаружив ничего особенного, успокоился. Наверное, Аслан просто говорил о наболевшем. О том, в чем не мог убедить Президента. И сейчас, повторяя попытку, приводил его сыну те аргументы, которые в силу возраста и увлечений должны были быть ему понятны.
Честно говоря, Марек был согласен с приведенным доводом. Но два правителя – настоящий и будущий – обязаны быть солидарны. Они не должны показывать свои разногласия чужакам – ведь это ослабит обоих. Так всегда учил отец. К тому же следовало уйти с зыбкой почвы разговора о флаере. Потому он по-взрослому сдержанно произнес:
– Не твое дело – осуждать Президента. Да и не мое.
Его тон, выражение лица были сейчас настолько отцовскими, что Аслан немедленно очнулся, вспомнив, кто стоит перед ним.
– Да, конечно, Марек. Ты прав, – потер ладонью лоб, будто стирая ненужные мысли. – Однако, что касается Агнии… Может быть, ты хочешь, чтобы я ей
