время появляется новая, вот, например, неделю назад я видел лемура. Не мифического злокозненного ночного духа – нет, обычного лемура, крупного, наглого индри. Я уже не задаюсь вопросами, откуда они берутся. В конце концов, условия сейчас для них более чем подходящие: антропогенный фактор сведён к минимуму, температура и влажность в пределах необходимых, кормовая база есть, и весьма недурная, естественных врагов почти не осталось.
Почти – это если не считать Гарма с Фафниром.
Сейчас их не видно – и вот другие приматы (прямоходящие, как бы разумные) крадутся между надгробиями.
Пожалуй, мне следовало предусмотреть такой поворот событий и на ночь собачек не выпускать. Вопреки тому, что обо мне думают горожане, я не получаю удовольствия от бессмысленных жертв.
Впрочем, говорю я себе, в данном случае если жертвы и будут, то вполне осмысленные: это научит других новичков принимать меня всерьёз и держаться подальше от кладбища.
Фафнир вырастает перед ними, когда болваны пытаются пересечь главную аллею. За прошедшие годы она обильно заросла мхом и папоротниками, асфальтовое покрытие здесь всегда было ни к чёрту. Фафнир стоит, замерев, уши вздёрнуты, хвост чуть подрагивает. Даже отсюда мне слышно, как он приглушённо, предостерегающе рычит.
Гарма я не вижу, болваны, разумеется, тоже. Но он где-то рядом. Он бы ни за что не пропустил такое развлечение.
Беру старый громкоговоритель:
– Думаю, лучше бы вам на этом и остановиться.
Они замирают. Фафнир дёргает ухом – недоволен.
– Вы здесь новички, не знаете правил. Поэтому наказывать вас не буду. Захотите поговорить – присылайте голубя, игумен Афанасий вам одолжит. И старайтесь идти медленно, плавно; иначе собаки примут вас за инфицированных.
Болваны болванами, а лишних вопросов не задают. И не пытаются бряцать оружием, хотя к визиту подготовились как могли: кто с копьями, кто с лопатами. Ну да, классика же: пронзить и закопать. Ещё, наверное, и сухожилия бы перебили, дай им волю.
Но пока – раз уж не сложилось – разворачиваются, шагают напрямик к западным воротам, хотя те и на самой границе города, возле реки. Ну, все мои владения – за нынешними городскими пределами, прихожане Новоспасского и тамошние монахи патрулируют свой район только до улицы Энтузиастов, которая, собственно, сюда и ведёт. Это так кто-то ещё при Союзе – том, прежнем – пошутил: по Энтузиастов – и сразу на кладбище.
Болваны идут аккуратно, руками не размахивают, ступают плавно. Теперь я вижу Гарма – он мчится по главной аллее. Что-то несёт в зубах. Отсюда не разглядеть, но я замечаю, что с предмета – продолговатого, раскачивающегося при беге – на землю капает.
Нетрудно сложить два и два.
– Сколько вас сюда явилось?! – спрашиваю – и вот теперь я действительно очень зол. – Где вы оставили своих приятелей? И зачем?!
Они оборачиваются, втягивают головы в плечи. Переглядываются.
Не понимают.
И это, в свою очередь, означает только одно.
– Так, вы все – немедленно сюда! Живо! Да не бегите, болваны, идите спокойно.
Переодеться для встречи гостей не успею, впрочем, на это и времени-то нет.
Гарм подбегает к часовне, бросает оторванную руку, садится, преданно глядя наверх. Ждёт команд, хороший мальчик.
На болванов – ноль внимания, он знает, что сейчас не до забав. Фафнир тоже это сообразил и исчез в папоротниках.
– Ищи, – говорю я Гарму. – Югготы пришли! Ищи!
Он срывается с места, хотя – что их искать. Югготы уже здесь.
Я называю их югготами, иногда – грибами, но выглядят они как обычные люди. На аллею выходят сразу трое, ещё один приотстал, Гарм здорово потрепал его.
Луна освещает изорванную одежду, исцарапанные лица, сбитые в кровь ноги. Нечёсаные, слипшиеся волосы. Рожки на головах.
Двое взрослых мужчин, один подросток и девушка. И это, надо полагать, только начало. Рано явились в нынешнем году, но что ж, температура повышается, чему удивляться.
Один из них замечает моих незваных гостей и на миг замирает. Видно, как раздуваются ноздри, ходит под рваниной грудная клетка. Потом он срывается на бег.
Выглядят югготы как люди, но двигаются не по-человечески. Корпус наклонён вперёд, колени почти не гнутся, руки качаются двумя маятниками. Споткнувшись, юггот может долго идти на четвереньках или даже ползти, хотя в конце концов всё равно поднимается на ноги. Ophiocordyceps erectus как- никак. Noblesse oblige.
Болваны при виде югготов забывают и о страхе перед собаками, и о моём приказе. Ну, тоже, видимо, noblesse oblige.
Их главный вполголоса отдаёт команды, гости выстраиваются полукругом, вскидывают копья и лопаты. Я распахиваю шкафчик, в котором ежедневно
