прыщавой физиономии обтянутую латексной перчаткой ладонь и продемонстрировала всем раздавленного комара.
– Ой, мамочки! – побледнел Ковбой.
– Вот именно поэтому нам не следует надолго собираться в одном месте, – заявила Дива, пшикая на перчатку дезинфектантом.
Генерал швырнул Ковбою шприц-тест. Тот попытался поймать его на лету, но не сумел: руки тряслись.
– Проверься, рядовой! – рявкнул Генерал. – А мы – по норам! Собрание окончено! Решение не принято! Каждый сам за себя!
Я не стал спорить. Стратегия «каждый сам за себя» всегда находила позитивный отклик у моей социопатической натуры.
Только благодаря вышеозначенной стратегии (и отчасти натуре) я до сих пор не превратился в ходячего мертвеца.
К вечеру в горах разразилась гроза – одна из тех странных, сухих и бесшумных гроз, когда фиолетовые молнии жалят землю, сполохи озаряют багровое небо, но ни капли дождя, ни раската грома не доносится на террасу отеля.
Над морем сгущались сумерки, и на горизонте, тонкой линии между лиловыми тучами и свинцово-серыми волнами, мрачно белела махина круизного лайнера.
– А ведь он его потопит, – задумчиво проговорила Дива, крутя бокал.
К ужину она сменила фетишный наряд на вечернее платье от Диора; глубокое декольте искрилось алмазным колье от Тиффани. Руки Дива прятала в длинных, до локтя, бархатных перчатках цвета электрик.
– Генерал? – уточнил я. Было душно и жарко, и я осушил бокал холодного шампанского.
Чтобы заморозить лед, я извел две канистры солярки на дизель-генератор – но все-таки запустил его, и теперь бутылка «Дом Периньона» плавала в серебряном ведерке с талой водой.
– Вояка тупоумный, – сморщилась Дива. – Как же я таких ненавижу!
– И много таких тебе повстречалось? – спросил я, отодвигая тарелку с остатками фуа-гра. На столе горела свеча и тлела спираль от комаров.
Дива помрачнела.
– Достаточно. После Откровения они повылазили, как тараканы, из всех щелей. Отряды самообороны, охотники на зомби, суровые выживальщики. Главное – сбиться в стадо, а я буду вами руководить. Все за мной, я знаю, как надо! Из-за этих идиотов…
Она не закончила фразу – не было нужды.
Наступление зомби-апокалипсиса пришлось на позднюю осень. Расцвет зомби-хантерства – на разгар зимы. Это было весело и увлекательно: зомби от холодов попримерзли, окоченели, двигались вяло, кусались медленно, а бравые ребята с дробовиками, бензопилами и мачете крошили мертвяков в капусту, запирали снаружи в закупоренных зданиях и с нетерпением ждали весны. Вот потеплеет, обещали охотники, и сгниют мертвяки, истлеют – а скелеты, даже пораженные Z-вирусом, не ходят…
Весна пришла. Зомби оттаяли и начали гнить.
А потом появились комары. Самые обычные москиты. Z-вирус подействовал на них странным образом: прожорливым тварям стало все равно, кого кусать – живого или мертвого, еще теплого или уже остывшего. Причем сами комары от вируса не дохли, зато переносили его (как и крысы, стервятники и прочие падальщики) просто замечательно.
И оказалось, что избежать укуса комара значительно сложнее, чем укуса зомби.
Все было решено в считаные дни. Человечество прекратило свое существование.
Выжили единицы.
Нет, не так: выжили одиночки. Те, кто не вступал в отряды, не сбивался в коммуны, ни с кем не общался, держался подальше от людей.
Социопаты. Вроде меня, Дивы, Генерала и Ковбоя.
И нам это, если честно, понравилось…
– Слышишь? – нахмурилась Дива, склонив голову к плечу. – Что это?
Я прислушался. Хлопки. Негромкие.
– Это выстрелы! – уверенно заявила Дива. Она вскочила, уронив салфетку, и подошла к ограждению. Я последовал за ней.
Слух ее не подвел: пальба доносилась из телецентра. Сквозь щели в заколоченных окнах вспыхивали огни и мельтешили тени. Потом на крыше, у основания антенны, что-то зашевелилось. Полусгнившие от жары мертвяки поперли из люка, точно опара из кастрюли, преследуя человека, гигантскими прыжками удирающего от них. Человек доскакал до вышки и полез вверх. Отсюда я не мог этого разглядеть, но воображение услужливо дорисовало темному силуэту остроносые сапоги и широкополый «стетсон».
– Ковбой! – выдохнула Дива. – О, анфан терибль!
– Зачем он это делает? – недоумевал я. За спиной у мальчишки болтался груз. Канистры! Точно, канистры с топливом – точно такие я заливал в бак генератора.
– Петит гарсон хочет любви, – заявила Дива цинично. – Он ведь неразвязанный еще. Со мной ему не светит. А на корабле могут найтись подходящие самочки.
