воздуха невзрачные обрывки никогда не виданной ими филзы. Но как ее было не узнать? О ней все слышали. К тому же мордастый был бесстыдно обнажен. Его не смущали ни молодой офицер в форме ВВД, ни молодая женщина, которую как раз вырвало во второй раз.
«Герой всегда мертв!» – это не прибавило людям спокойствия.
Пораженный и обеспокоенный неожиданными событиями, робот-трудовик только провоцировал завсегдатаев клуба плывущей по его титановому лбу строкой: «Здесь Кэл! Здесь Кэл. Наш Кэл кушает филзу!»
Отчаянные головы уже вызвали полицию.
Страшно выли санитарные машины у подъезда.
«Аркадия», как никогда, напоминала даун-клуб, дубовую рощу.
Наверное, проще было бы выбросить бывшего десантника из бара вместе с этой поганой филзой, но распахивали двери сотрудники с носилками наперевес, сытое голое тело, как умирающее солнце, уносили. Кто-то выкрикнул с отчаянием: «Теперь-то уж точно, все у нас испоганят!»
Офицер Сол сидел рядом с Хлоей и белым платочком, поданным роботом-трудовиком, вытирал ей влажные виски. Они не отрывали взгляда от Кэла, закутанного в две простыни. Сытый, на этот раз он почему-то не впал в спячку, но на всякий случай сотрудники ВВР с двух сторон прыскали на бывшего десантника настоем стазии.
«Вы живой?» – спросили Кэла для протокола.
Он сытно рыгнул: «Живой». Тоже для протокола.
«Он живой», – покраснев, подтвердила Хлоя, и крепче прижалась к офицеру Солу. Она всей душой жалела таких юношей, как Сол, вовремя не попавших на войну, духовно не отшлифованных. Ей нравилось, что офицер бывает с нею нежен, а потом… ну, после этого… он не засыпает, как ее бывший муж или кто он там… ну, ладно, пусть просто муж… не засыпает после того как… И карту Героя ему по ошибке не присылают… И он не храпит… И рука его нежна… Она сама находит все, что надо искать, подсказывать ничего не надо…
«Мне, как вдове…»
«Вы вдова?»
Она нервно бросила салфетку:
«Извините… Я просто сама не знаю…»
«Но вы чувствуете разницу? Вдова… жена…»
«А вы включите свое бесстыжее воображение!»
«Просьбы о награждении медалью Дага героических участников военных операций в ближнем и дальнем Космосе, как правило, исходят от членов Совета Безопасности, но ходатайство могут подать и родственники…»
«Я ничего такого не делала… Даже не знаю, что он совершил».
«В принципе, к медали Дага можно представить даже на основании закрытой информации, хранящейся в архивах…»
«Я не знала об этом».
«Но ваш муж получил извещение!»
«Могла произойти ошибка», – подсказал офицер Сол.
И тревожно посмотрел на полусонного Кэла: «Он живой?»
И перевел тревожный взгляд на Хлою: «Вы же видите, что вдова… простите, его жена… устала…»
«Хорошо, – сказал сотрудник ВВР. – Можете отдохнуть в соседнем кабинете».
И посмотрел на Кэла.
«Зачем флоту десантники?»
Кэл ничуть не удивился вопросу.
Он знал, что такое спрашивают для протокола.
Десантники – не тупой груз, они не военный скот, бессмысленно перебрасываемый с одной космической базы на другую. Они – лучшие из лучших. Они умеют работать ручными аннигиляторами, вскрывать сколь угодно мощную броню, видеть сквозь «угольные мешки», у них есть все для вспарывания любых пространств. Если надо, они в считаные часы могут пройти сквозь массив Джомолунгмы, оставив за собой надежный туннель для тяжелой техники. Они способны на многое. Не их вина, что спейсвурмы трусливо уклоняются от схваток. Но однажды корабли Чужих окажутся в пределах досягаемости, вот тогда все будет зависеть от десантников, от их реакции и от их опыта, как это однажды случилось в созвездии Тукана.
Собственно, никто до конца не объяснил, что, собственно, там произошло, но «операция Тукан» вошла во все учебники. Из тьмы, клубящейся, провальной, из тьмы, которую можно обнаружить только в Космосе, из этой невероятно сгустившейся тьмы вдруг выступило стальное небо. Так всем показалось. Корабли эскадры зависли или, наоборот (не имеет значения), оказались под некоей сферой, слабо, как металл, светящейся в безднах. Охватить эту сферу ничто не могло. Там даже лучи локаторов гасли. Тьма источалась самой поверхностью неба, она отсвечивала как ледяной металл, при этом, похоже, речь шла о самой обыкновенной материи, на нее можно было ступить. Это была палуба или борт корабля Чужих – грандиозного, несомненно, но
