В ночь родительской субботы,Трое суток пропостившись,Приходил я на кладбище,Причесавшись и побрившись.Знаю я, кому придетсяВ этот год спуститься в землю,Кто из смертных, из живущих,Кувырнется, захлебнется.Кто-то лысый – полосатый,В красных брюках, в пестрых перьях,Важно шел петушьим шагом,Тонконогий и пузатый.Кто-то длинный, очень длинный,В черном фраке, в черной шляпе,Шел, размашисто шагая,Многозвездный, многочинный.Кто-то, радостями съеден,В туго стянутом корсете,Раздушен и разрумянен,Проносился вял и бледен.Шли какие-то мундиры,Камергеры, гоф-фурьеры,Экс-жандармы, виц-министры,Пехотинцы, кирасиры.Шли замаранные люди,Кто в белилах, кто в чернилах,Шли забрызганные грязью,Кто по шею, кто по груди.Шли – и в землю опускались…Громко каркали вороны,На болоте выла вьюгаИ лягушки откликались.
На кладбище
Я лежу себе на гробовой плите,Я смотрю, как ходят тучи в высоте,Как под ними быстро ласточки летятИ на солнце ярко крыльями блестят.Я смотрю, как в ясном небе надо мнойОбнимается зеленый клен с сосной,Как рисуется по дымке облаковПодвижной узор причудливых листов.Я смотрю, как тени длинные растут,Как по небу тихо сумерки плывут,Как летают, лбами стукаясь, жуки,Расставляют в листьях сети пауки…Слышу я, как под могильною плитойКто-то ежится, ворочает землей,Слышу я, как камень точат и скребутИ меня чуть слышным голосом зовут:«Слушай, милый, я давно устал лежать!Дай мне воздухом весенним подышать,Дай мне, милый мой, на белый свет взглянуть,Дай расправить мне придавленную грудь.В царстве мертвых только тишь да темнота,Корни цепкие, да гниль, да мокрота,Очи впавшие засыпаны песком,Череп голый мой источен червяком,Надоела мне безмолвная родня.Ты не ляжешь ли, голубчик, за меня?»Я молчал и только слушал: под плитойДолго стукал костяною головой,Долго корни грыз и землю скреб мертвец,Копошился и притихнул наконец.Я лежал себе на гробовой плите,Я смотрел, как мчались тучи в высоте,Как румяный день на небе догорал,Как на небо бледный месяц выплывал,Как летали, лбами стукаясь, жуки,Как на травы выползали светляки…
Соборный сторож
Спят они в храме под плитами,Эти безмолвные грешники!Гробы их прочно поделаны:Все-то дубы да орешники…Сам Мефистофель там сторожемХодит под древними стягами…Чистит он, день-деньской возитсяС урнами и саркофагами.Ночью, как храм обезлюдеет,С тряпкой и щеткой обходит!Пламя змеится и брызжетТам, где рукой он проводит!Жжет это пламя покойников…Но есть такие могилы,Где Мефистофелю-сторожуВызвать огонь не под силу!В них идиоты опущены,Нищие духом отчитаны:Точно водой, глупой кротостьюЭти могилы пропитаны.Гаснет в воде этой пламя!Не откачать и не вылить…И Мефистофель не можетНищенства духом осилить!
Свадьба
Умерла дочка старосты, Катя.Ей отец в женихи Павла прочил,А любила – она Александра…Ворон горе недаром пророчил.Отнесли парни Катю в часовню;А часовня на горке стояла;Вкруг сосновая роща шумелаИ колючие иглы роняла.Выезжал Александр поздно ночью;Тройка, фыркая, пряла ушами;Подходила сосновая роща,Обнимала своими ветвями.Заскрипели тяжелые петли,Пошатнулся порог под ногою;Поднял парень из гроба невестуИ понес, обхвативши рукою.Свистнул кнут, завертелись колеса,Застонали, оживши, каменья,Потянулись назад полосамиПашни, рощи, столбы и селенья.Расходились настеганы кони,Заклубились их длинные гривы;Медяные бубенчики плачут,Бьются, сыплются их переливы!Как живая посажена Катя:Поглядеть – так глядит на дорогу;И стоит Александр над невестой,На сиденье поставивши ногу.Набекрень поворочена шапка,Ветер плотно лежит на рубахе;Не мигают раскрытые очи,Руки – струны, и кнут – на отмахе.Понесли кони в гору телегу,На вершине, осажены, сели…Поднялась под дугой коренная,Пристяжные, присев, захрапели…Там, согнувшись красивой дугою,У дороги песок подмывая,Глубока и глубоко под неюПроходила река голубая… Занимается ясное утро,Ветер с кручи песок отвевает,Тройка, сбившись в вожжах и постромках,Морды низко к земле наклоняет.Над обрывом валяется шапка…Смяты, вянут цветы полевые…Блещет золотом розовый венчик,А на венчике – лики святые…* * *Чуть мерцает на гроб мой сияние дня;Чтец мне слышится от аналоя…Не любите меня, не жалейте меня,Потому что хочу вам покоя!Не любите меня, потому что, узнав,Как мне душу мою истерзалиПыткой жгучею смерти, – ее увидав,Вы бы сами безмерно страдали! Не желайте меня возвращать, потому,Что я снова пойду на мученья,В истязаньях совсем непонятных уму! Не хочу, не хочу повторенья!От останков моих отойти я бы мог…Только жаль их! Я с ними сроднился… На груди моей старый лежит образок,На него я от детства молился!Вот и близкие мне! Не жалейте меня…
