подчиняются ему легко и просто, как трусоватые новобранцы опытному вояке. Ничего подобного.
Просто Шурка, немного наивный, далёкий от армейщины интеллигент, не замечал тайной, подспудной войны за души этих пиратов, которую вёл Сухов, пока не обуздал вольницу.
Вон, неумелый, но хваткий, вцепился за шкот[15] Жерар Туссен де Вилье, барон де Сен-Клер. Этот мелкопоместный слушает его приказы, воспринимая Олега как командора.
Даже де Жюссаку, неисправимому дуэлянту, ведома дисциплина.
А как быть с Пьером Длинным, с Ксавье Горбуном, с Чаком Железная Рука?
Народец сей — бунтари по натуре, их не приручишь, пока сами не проникнутся к тебе уважением, не уразумеют, что они — простые волки в стае, а ты — вожак.
И если капитан сказал: «Сделай это!» — то ты хоть в лепёшку расшибись, но сделай. Иначе тебе так худо придётся, что лучше даже не представлять…
Уменьшив парусность, «Феникс» утишил разбег.
Волны, бившиеся о форштевень, уже не расходились пышными «усами» бурунов.
— Так держать, — сказал командор.
Глава 2,
Ночь решили переждать на мысе Канаверал. Его ещё называли мысом Течений — на здешние берега частенько выносило обломки кораблей, потерпевших крушение, или моряков, спасавших свои души.
Корабли бросили якоря в устье Банановой реки, а их команды с удовольствием покинули палубы ради тверди, неколебимой волнами.
Сам мыс «Зарослей сахарного тростника»[16] выдавался в океан как выступ небольшой низменности.
Банановая река отделяла его от другого острова, позже названного Меррит, а ещё дальше протекала Индейская река — узкий пролив вдоль матёрого берега.
Плоский и заболоченный, Канаверал навевал степное уныние.
Ровная степь или бескрайние торфяные болота неизбежно умаляют человека, не прикрывая холмами или перелесками громадность окружающего мира.
Если перед вами распахивается необъятный простор, то он навевает мысли о ничтожности людского бытия, о мимолётности жизни, а стало быть, и о тщете всего сущего.
Правда, незаметно было, что корсары поддавались первобытной тоске, — весело гогоча, они запаливали костры и грели в котлах воду.
Шекер-ага только команды раздавал — окорок сюда, крупу туда, посолить, поперчить, диким лучком сдобрить…
— Нолан! Дровишек подкинь!
— Ты куда?
— Сейчас сушняку наломаю!
— Да вон плавнику набери.
— И то верно…
— Моя собирать травка…
— Что за травка?
— Дикий лук.
— Кидай!
— Мясо куском. И туда вон добавь!
— Запах-то какой, мать моя…
Знатный выйдет ужин!
Сухов пристроился у бревна, выброшенного бурей на берег. Бода с песком обкорнала ствол, обкатала и выбелила.
Подошёл Быков, молча показал бутылку с вином: будешь?
Олег помотал головой. Яр отпил и устроился рядом.
Третьим приблизился Виктор, выглядевший умиротворённо, как хозяйский кот, без спросу отведавший сметанки.
— Исполнил ли ты свой долг? — строго спросил его Быков.
