способен открыть такие возможности!
Тихо звякнул зуммер. О, половина баллона опустела. Как раз вернуться на берег. Что ж, большая часть дела сделана, завтра можно все завершить.
Игорь задумчиво похлопал ладонью по камням и пошагал на поверхность.
Эрих аккуратно подцепил вилкой из банки нарезанную соломкой морскую капусту, положил ее на кусок хлеба и с удовольствием откусил, улыбаясь. Семена передернуло.
– Брр, как эта гадость может вообще нравиться, – с отвращением сказал он.
Они вчетвером сидели вокруг фонаря и неторопливо ужинали. Отчим уже спал в «калоше», Херсонец курил в кулак на другом конце лагеря – его было видно по пропадающему и появляющемуся огоньку.
– Как успехи с опытом? – спросил у немца Игорь.
– О, есть результат, – оживился Фишер. – Я оказался не очень прав, но сейчас подкорректировал исходные параметры. Принесенные мной объекты действительно лучше работать на «гнилая земля».
– «Порченая», – поправил Фомин.
– Да, «порченая», забыл, – не смутился Эрих и увлеченно продолжил: – Эта «порченая земля»… Как это сказать? Они словно с объектами на единой волне, понимаете? Ну одного поля яблоко.
– Ягода, – вставил Игорь.
– Я есть сказать, что «порченая земля» – это настоящая земля Посещения. Полностью не земные процессы в ней. И объекты в этих условиях дают наилучший отзыв на совместимость.
– А напомни-ка, чего с чем ты там совмещаешь? – почесал бороду Гоша.
– «Красного черта» и «гремучую салфетку», – ответил за немца Игорь.
– Да, есть так, – подтвердил Фишер. – При ударе «черта» о «салфетку» происходит интересная реакция, выделение света и звука. Я пытался на опытном стенде в Институте доказать, что бесконечное движении «черта» между двумя «салфетками» может привести к pumpen… к нагнетанию, к превращению света и звука в некую энергию.
– Типа вечного светового излучателя? – заинтересовавшись, предположил Старцев.
– Или двигателя! – поднял палец Эрих. – Что, если сделать не один «черт» и две «салфетки», а сто «черт» и сто «салфетки»? Если объединить их в единую структуру?
– Это прямо как батарейки в фонарик вставить, – хмыкнул Игорь. – Иной раз создается ощущение, что все артефакты – это детали какой-то одной огромной машины. Винтики, шпунтики, сальники и подшипники. Главное, собрать в правильном порядке.
– Ты прав, прав! – закивал немец. – Вся Зона – это какая-то замкнутая система, сама в себе. Многие объекты, артефакты, за пределами работают не так или не работают совсем.
– Это потому, что вы не видите общей картины, – раздался незнакомый голос, и из темноты вышел мужчина в потрепанной военной форме без знаков отличия и с простым рюкзаком за спиной. Кисть левой руки была укрыта черной перчаткой. За ним выступили еще трое, ниже ростом и худее комплекцией.
Друзья вскочили с мест, перевернув фонарь. Старцев припал на колено, выхватив пистолет и беря на мушку незваных гостей. Чесноков и Игорь просто сжали кулаки, готовясь к драке. Лишь немец, свалившийся от испуга на бок, лежал и не смел дышать, тараща округлившиеся глаза.
– Тихо, – спокойно сказал мужчина в перчатке. – Мы мирные.
– Эй, а я тебя знаю! – вдруг воскликнул Чесноков. – Ты тот мужик, который приходил к нам в Интернат! Ты бывший пилот Института…
– Руслан Громов, – представился мужчина. – Мы присядем?
Он поднял фонарь и водрузил на место. Полянка вновь осветилась.
Выглядел Громов устало, но эта усталость была какой-то врожденной, что ли. Словно он устал уже очень давно и каждый день живет с этой усталостью, борется с ней, пока не может себе позволить сдаться.
Пришедшие с ним оказались подростками-дифферентами – два парня и девушка. Один из парней поддерживал девушку за локоть. На ней, несмотря на ночь, были большие солнцезащитные очки.
«Слепая», – догадался Игорь.
– С вашего позволения, мы поужинаем? – спросил Громов. – Давно не делали привал.
Старцев вопросительно посмотрел на Фомина, на Чеснокова, потом убрал оружие и сделал приглашающий жест:
– Да, почему бы и нет.
Поднялся немец, участливо предлагая свой складной стульчик девушке. Сам остался стоять, стряхивая с одежды капли пролитой воды.
– Костян Пронин? Олег Терентьев? – узнал дифферентов Гоша, заглядывая в лица. – Вы? С девушкой вроде бы незнаком.
