Бармаглот был прав – все же полезное отличие Москвы заключалось и в обилии полезных вещей, не растащенных и не успевших прийти в негодность, и в большом количестве мест, где можно спрятаться. Это не мертвая Припять, где любой темный угол может таить смерть. Здесь пока до такого не дошло.
Но если они не вернутся…
– О’кей, – решительно сказал Упырь. – Тогда мы тебя дотащим вон до той халупы и там бросим подыхать.
Он показал на многоэтажку справа.
– Заодно гляну, вдруг там магазин одежды есть, а то жопу прикрыть нечем…
– Она у тебя все равно черная, не так заметно, как у других.
– Поговори мне еще. Пристрелю прямо тут, чтобы не утруждаться…
Володя Белов несколько дико посматривал на них. Еще бы, только что двоих раздавило, как муравьев тапком, а они шутят, да еще и по-черному. Нелюди.
Соболь притащил шины, а также складные легкие носилки, которые предусмотрительно нарыл в стоящей у вокзальчика «Скорой помощи». Референт Эдуард иммобилизовал, как он выразился, ногу Бармаглота.
– Давайте я понесу, – вызвался Белов.
– Вы и понесете, – подтвердил Упырь. – И вы, Оскар Никитич, уж не обессудьте.
– Э… Я не против, но… – растерянно забормотал продюсер. – Почему именно я?
– Потому что ваш референт имеет не совсем нужное сложение, чтобы тащить нашего довольно тяжелого друга, – терпеливо сказал Упырь. – Плюс он сможет снимать, вам же это необходимо? А я, Соболь и Аспирин будем вас прикрывать, чуть что. Согласитесь, с носилками в руках стрелять не очень удобно. Можем промазать, и вас съедят.
– А… Да, да, конечно… Я понял.
– Ну и Эдуард сможет по пути немного снимать, – добавил в утешение чернокожий сталкер. – Это ведь важно.
– Точно, – не стал спорить Михайловский, берясь за обрезиненные рукояти носилок.
Бармаглота они выгрузили в брошенной трехкомнатной квартире на пятом этаже. Квартира была богатая, явно перестроенная, с отличным ремонтом. Разместили хворого на огромном диване, натащили из продмага еды и бутилированных напитков, включая спиртные. Попутно Упырь заглянул в шкафы и обнаружил вполне подходящие ему по размеру джинсы. Не самая удобная вещь для таких экстремальных прогулок, но тактических штанов под рукой нет… Заодно Упырь полюбовался на свою подлатанную референтом задницу. Точнее, на ее отражение в большом зеркале в ванной. Ничего так Эдуард постарался, кровь остановилась, теперь вся надежда, что никакая дрянь туда не попала и антибиотики сработали…
– Вот и книжка тебе, чува-ак. – Аспирин бросил на диван толстенный «Военный энциклопедический словарь». – Постигай.
Попрощались с Бармаглотом, пообещали не бросать. Тот по стеночке пропрыгал в холл и закрыл за ними тяжелую металлическую дверь.
– Прям как тогда… – сказал Аспирин, спускаясь по лестнице. – Ладно, не пропадет, в самом деле. Бармаглотина знает пожить. Я уже ему завидовать начинаю, чува-ак… Может, мне тоже ногу поломать?
– Давай я тебя ведром по голове стукну, – предложил Соболь. – Будет сотрясение.
– Сотрясение не катит, чува-ак… От него блюют, и бухать врачи не позволяют. Правда, фершел?!
Референт кивнул, сообразив, что обращаются к нему.
– А тут нога… Зарастет, никуда не денется. Зато Бармаглотина лежит там с одеялами на вате, как султан хренов. Небось икру щас будет ложкой наворачивать и водкой «Кауфман» запивать. А мы все неприятностей ищем на пятую точку… Вон Упырь нашел уже, гы-гы…
– И Сантехник нашел, – сухо напомнил Упырь, выглядывая из подъезда, не поджидает ли их кто снаружи.
Никто не поджидал.
– Сантехника потом помянем, чува-ак. И шалаву эту, которая его кинула, я… я…
– Вот придумывай пока страшные кары, заодно помолчишь. А у нас следующая остановка – школа номер девяносто восемь, – сказал Упырь, взглянув на карту.
Теперь им оставалось перейти линию метро и выйти на Малую Филевскую, за которой был огромный парк, а за парком – место, где находился Протон.
И компас в кармане, знающий об этом, становился все теплее и теплее.
26
