А между ними фигурка маленького мальчика на коленях матери, лица обоих искажены, то ли от боли, то ли от горя.
Тут у меня и сон прошел, крикнул троих своих лучших людей, самых осторожных, опытных, умных. Велел отнести чашу и знаки эти в степь, подальше, да там и закопать. Но они не вернулись, и мы не нашли их, так что не знаю, что стало с черепом.
— Любой магический предмет оставляет астральный след, — заметила Снежана. — Это как раненый враг, за которым тянутся капли крови. Вы не пытались идти по ним?
Гриург досадливо крякнул.
— Об этом я знаю, но в форте не нашлось умелого мага. А когда колдуна прислали, он сказал, что поздно, время упущено — ничего найти больше нельзя.
Ведунья разочарованно посмотрела на меня.
— Так мы даже не сможем найти место, где она закопана.
Я отозвался:
— Мы не знаем даже, в земле ли она, ведь орки пропали, а только они могли знать о ее судьбе.
Гриург с сомнением покачал головой:
— Кажется мне, что не чашу следует искать, а начинать с родового гнезда вашего князя Всеслава.
Я удивился.
— Почему ты так считаешь? Он был убит уже взрослым мужчиной, что может открыть нам его дом?
Орк с некоторым раздражением ответил.
— Да откуда мне знать? Но сам посуди, первые двое, умирая, упоминали его имя, говорили о доме, предательстве в нем, каком-то зле. О каком человеческом доме они могли говорить? Только о дворце князя. Я отослал Рандора, сказал, что все ему привиделось, чтобы не было лишних фантазий, да только он всю правду сказал. Те, которых воронка затянула, тоже кричали почти об этом, я слышал собственными ушами. А потом игрушки эти, фигурка матери с ребенком, руны — все говорит о том, что эта история связана с домом, а раз череп принадлежит Всеславу, то и дом должен быть его. Впрочем, это мои домыслы, а вы поступайте как угодно. Только если что разузнаете, постарайтесь сообщить — мне и просто интересно, да и, может быть, новые сведения послужат оправданием перед каганом, ведь чашу я не сберег, а он еще ничего не знает.
Мы обещали выполнить его просьбу, тем более, что нам это ничего не стоило, а поддерживать хотя бы подобие добрых отношений с орками было со всех сторон полезно.
Главным по-прежнему оставалось найти чашу. В жарком весеннем воздухе над остатками нашего пиршества роилось множество мух, зеленых, черных, синих, однако независимо от цвета одинаково отвратительных.
В углу раскинул гостеприимные сети большой коричневый паук. Самого хозяина не было видно, он спрятался и терпеливо поджидал, когда зазевавшаяся жертва прилипнет к паутине.
Снежана буркнула тихонько:
— Мне все время кажется, что они только что с трупа, а теперь решили сменить обстановку, погулять по нашим лицам.
Я был согласен с ее замечанием и только открыл рот, чтобы предложить Гриургу выйти во двор, как дверь отворилась, и вбежал Рандор, громко топая и звеня железными цепями, навешанными на шею в качестве украшения. Вспомнив, что начальник не один, он приосанился и прошептал тому что-то на ухо, скрипя всеми четырьмя рядами своих зубов и вращая от возбуждения глазками.
Сообщение было выслушано не только внимательно, но даже благосклонно. Лицо коменданта форта прояснилось, и он кивнул головой. Молодой воин, едва не припрыгивая от восторга, не удержался, воскликнув:
— Ну, теперь пойдет потеха, — и выскочил за порог.
Мы с ведуньей переглянулись, не понимая, что могло вызвать столь бурные чувства. Однако орк немедленно пояснил:
— Схватили тех, о которых вы говорили, гонец из дозорного отряда только что прибежал. Я велел перед казнью вас позвать, ведь их поимка — во многом ваша заслуга, да и развлечемся после неприятных воспоминаний.
Сердце мое неприятно заныло в предчувствии зрелища, которое Гриург считал занимательным. Мелькнуло запоздалое сожаление — возможно, и не следовало говорить оркам о готовящемся набеге.
Наш хозяин шел впереди и не мог слышать рассудительного голоса Снежаны:
— Оставь ты свои философические сомнения: что было бы, если бы. Случилось так, как случилось, а потому именно так и должно быть. Те люди — не ангелы, они даже не простые разбойники, которые грабят, ну, может, убьют одного — двоих, да и то случайно. Нет, они потеряли право называться людьми. Просто твари, которые не остановятся перед тем, чтобы уничтожить дитя, если это сулит грош.
Я был согласен с ней, но лучше бы мы сами сразились с ними, одолев в бою. И тут же подумал: «Права Снежана, опять у меня «лучше бы…». Что
