произошло, то и нужно принимать как данность».
Во дворе я увидел Рандора, тихонько шептавшегося с другим молодым орком, видимо, гонцом, доставившим весть о поимке преступников. Однако веселья у него почему-то поубавилось, а лица обоих покрывали желто-зеленые пятна, что у орков свидетельствовало о высшей степени растерянности.
Гриург торжественно провел нас к трону посреди двора, возле которого были установлены два кресла поменьше, предназначенные для нас, — почетных гостей. Мы уселись, ожидая драматических событий, и провели некоторое время в безмолвии.
Навес над нами отбрасывал тень, но жаркое солнце так нагрело воздух, что трудно было дышать. Вдруг я заметил, как лицо коменданта форта постепенно тяжелеет, набрякая гневным недоумением, сузившиеся щелки глаз переполняются свирепым раздражением.
Тут только я обратил внимание, что жизнь форта идет своим чередом, солдаты тренируются, только их учитель из уважения к присутствию начальника пытается приглушить громовой голос.
То и дело я ловил устремленные на нас удивленные взгляды, вполне, впрочем, понятные — среди дня Гриург и двое людей расселись посреди плаца, под палящим солнцем, безмолвно ожидая невесть чего.
Наконец комендант заревел, обращаясь к своим помощникам, топчущимся в растерянности неподалеку от нашего насеста:
— И долго мы будем ожидать? Где орудия казни, палач, почему продолжаются учения? Долго вы будете мельтешить у нас перед глазами? Или вы смеетесь надо мной? Весело, что я и почетные гости сидим посреди двора, как три слизня под гнилым листом?!
Жилы на его лбу вздулись, глаза вращались и вряд ли кому захотелось бы веселиться при взгляде на его лицо.
Вперед вытолкали Рандора, и тот залопотал прерывающимся голосом:
— Ошибка… не поняли приказа… несут победители.
От неминуемой расправы его спас гул приближающихся голосов, внутренние ворота распахнулись, и появился небольшой отряд орков.
Пятеро идущих впереди несли на поднятых копьях головы неудавшихся охотников за черепами, лица которых побелели, глаза закрылись, волосы слиплись от крови.
Воины вовсе не ожидали взрыва восторга от соплеменников — обычная вылазка, стычка, уничтоженные враги, однако и встретившее их мертвое молчание было явно странным.
Только пройдя несколько шагов, они заметили торжественно восседавших на помосте людей и коменданта, причем лицо последнего почти почернело от гнева. Поднявшись во весь свой гигантский рост, он вопросил:
— Кто посмел убить, когда я приказал казнить здесь, в крепости, передо мной и гостями?
Тихий голос его вселял еще больший страх, чем предыдущий крик. Немолодой орк из маленького отряда победителей вышел вперед и почтительно заговорил:
— По твоему приказанию мы дежурили возле потайных, чуть приоткрытых дверей, что выходят на речной откос.
Он замолчал, покосившись на нас — своими словами он невольно выдавал чужакам тайну крепости, но Гриург махнул рукой, чтобы тот продолжал. Видно было, что он относится к воину с уважением, спокойно воспринимая его объяснения. Солдат переступил с ноги на ногу и указал рукой на головы врагов.
— Они вышли из реки, а до этого плыли под водой, дыша через камышинки. У них было то, что люди называют греческим огнем — он взрывается, сокрушая скалы. Мы наблюдали, как они подрыли столбы и заложили мешки с этим составом, и только тогда хотели схватить их и привести в крепость, чтобы ты решил их участь. Но люди сопротивлялись, — с невольным уважением он добавил, — они были хорошими бойцами. Мы не видели причин сохранять им жизнь, а потому противники погибли в бою.
Он замолчал, явно чего-то не договаривая. Гриург искренне, даже без гнева удивился:
— Не было причин? А разве мое распоряжение привести их в форт живыми недостаточная причина?
Старый воин лишь отвел глаза, сосредоточенно вглядываясь в застывшее лицо ближайшей к нему головы.
Но тут заговорил Рандор.
— Это моя вина. Я забыл передать ему твои слова.
Над плацем воцарилась мертвая тишина, только голос одинокой камышовки доносился с реки. Гриург после тяжелой паузы обронил:
— Ну что ж, значит ты займешь их место, — и снова сел.
Растерянность юного орка исчезла, он собрался, гордо выпрямившись, не оспаривая правомерности наказания.
Я видел, что парень симпатичен командиру своей непосредственностью, желанием знать побольше, преданностью, однако слова, возможно, слишком поспешные, были сказаны, и отступить от них уже невозможно.
Однако дипломатичная ведунья, повернув свою длинную точеную шею и засматривая в суровое лицо красивыми глазами, вдруг попросила:
— Подари мне его жизнь.
Тот поглядел на нее сперва грозно, затем в глазах мелькнуло понимание и почти благодарность. Гриург торжественно объявил, что не может отказать в просьбе прекрасной гостье и отныне Рандор, оставаясь в форте, все же будет рабом Снежаны. Как только ей понадобится его помощь, он немедленно
