человечески: выиграть битву, в которой побеждает тот, кто стал более слабым и уничтожил само желание победить.
Но все-таки он не хотел сдаваться — что ему еще оставалось? Да и потом, почему бы не попробовать, вдруг все же получится? Он возобновил попытки «заполнить» Кристалл Мерцания. Но ничего не получалось. В конце концов, совершенно отчаявшись, он снова отправился к пустынникам. На этот раз перед ним появился «его» Пустынник. Ирв чуть приподнял Кристалл Мерцания в руках:
— Покажи мне его, — сказал он Пустыннику.
— Но ведь вы держите его в руках, — удивился Пустынник.
— Нет, покажи, как видишь его ты — у вас ведь совсем другое восприятие.
Пустынник помолчал секунду.
— Хорошо, — потом сказал он.
Ирв закрыл глаза и крепче сжал в руках Кристалл Мерцания.
Черкая пронзительная пустота. Везде. Нет ничего. И время не идет здесь. Или нет, оно присутствует здесь всё: от начала до конца времен все время собрано в одно мгновение, и это мгновение есть всегда. В этой пустоте, в этом пронзительно бесконечном пространстве. Ирв падал в него. Словно сорвавшись с края мира, он падал в бесконечность без времени, со всем временем. Дикий сумасшедший полет. Сознание переставало быть внутри него: оно тоже падало, но во все, абсолютно во все стороны. Оно распадалось или растягивалось в этой пустоте и, не имея границ, удерживающих его, заполняло собой всю бесконечность, само становясь бесконечностью. Это было невыносимо. Падение все продолжалось, и скорость его увеличивалась. Но бесконечность была бездонна, и полет не прекращался, делаясь все быстрее, быстрее, быстрее… Ирв чувствовал, что сходит с ума, становясь бесконечностью в постоянно тянущемся мгновении всего времени.
— Нет! Нет! Стой! — закричал он и тяжело дышал, закатывая глаза, и все никак не мог прийти в себя, когда Пустынник перестал показывать ему образ Кристалла Мерцания.
— И ты… и ты можешь понимать такие образы? — наконец отдышавшись, спросил Ирв.
— Да, — ответил Пустынник. — Я ведь показал вам его.
Ирв покачал головой.
— Какое же надо иметь сознание для этого, — проговорил он.
— У меня нет сознания, — сказал Пустынник.
Ирв посмотрел на него.
— Вот в чем дело. Тогда, действительно, тебе не страшна бесконечность.
Они молчали какое-то время. Ирв думал о Кристалле и о том, что показал ему Пустынник.
— И эта бесконечность в нем? — спросил Ирв.
— Я не уверен, что это бесконечность или то, что вы подразумеваете под этим.
— Тогда что это?
— Я не знаю, — ответил Пустынник. — Я просто показал вам то, что вижу.
— Да?
Ирв продолжал размышлять.
— А у Кристалла… или Свитка Мерцания, как вы его называете, есть четвертое измерение?
— Нет, он трехмерный, как и все в этом мире. Но Свиток обладает свойством сохранять стабильность при движении в четвертом измерении.
— Стабильность? Что это значит?
— Я не знаю, как объяснить — я лишь чувствую это.
— Тогда… Черт! — Ирв хотел сказать, чтобы Пустынник показал ему это. Но вспомнив только что виденный образ, понял, что лучше не делать этого — еще один такой полет может и вправду свести его с ума. Нет, лучше не лезть в образы, связанные с Кристаллом Мерцания.
— М-мм… — Ирв задумался. — Ладно, попробуем так: давай по порядку. Стабильность при движении в четвертом измерении — что это?
— Все, что есть в мире и во всех мирах, состоит из мельчайших частиц, — сказал Пустынник.
— Да, из молекул и атомов, — кивнул Ирв. — И что?
— То, что сохраняет их вместе, и определяет мир.
— Так, подожди, — Ирв пытался понять. — Сохраняет их вместе? То есть соединяет их в какой-то предмет и удерживает, не давая распасться?
— Да, сохраняет очертания и целостность, форму вещей, предметов.
— Угу. И это что-то определяет мир? То есть мир — это то место, где есть эти связи?
— Нет, мир — это сами связи. Именно потому он и существует, что в нем есть возможность составлять предметы из мельчайших частиц. И эта возможность и есть мир.
— Подожди, подожди, — Ирв думал. То, что говорил Пустынник, было где-то на краю понимания, но все же можно было удержать это. — Значит,
