сверился с курсографом. До нужного нам квадрата оставалось еще километров восемь — не меньше часа ходу.
Сидящий рядом Монах отрешенно смотрел в крошечный иллюминатор.
Самое опасное сейчас — это безделье, предательское ощущение безопасности за броней. Оно расслабляет, убаюкивает. Мерный шум двигателя, тепло, отсутствие необходимости думать о том, куда и как сделать следующий шаг — самые страшные враги сталкера. В таком состоянии полудремы можно элементарно проспать собственную жизнь. Легонько пнув Монаха в бок, и пробормотав что-то вроде: 'не спать!', я перебрался вперед.
Наш водитель не был новичком — фары в тумане включать не стал, все равно от них никакого толку, а задействовал прибор ночного видения. «Эмтэшка» шла медленно, слегка покачиваясь на кочках. Вдруг мы ощутили легкий толчок — гусеницы зацепились за твердую почву. Один из островков, надо полагать. Выехав из болота, водитель остановил амфибию, и повернулся ко мне.
— Командир, надо гусеницы проверить. Я наружу выйду, хорошо?
— Это долго?
— Минут пять. Да наши далеко не уйдут, догоним.
— Ладно, давай. Я тебя прикрою. Монах!
— Я.
— Становись к пулемету. Мы наружу выходим. Витя, что вокруг?
— Чисто. Биологических объектов не наблюдаю, аномалий тоже.
— Добро.
Я кивнул водителю, надел респиратор и распахнул люк.
Туман был густой и плотный, словно молочный кисель. Я выбрался из люка и спрыгнул на землю. Под ботинками чавкнула грязь. Пока я с оружием наизготовку обходил вокруг машины, послышались звучные удары металла о металл, и хорошо знакомые слова, весьма помогающие в работе с инструментом типа «кувалдометр». Водитель увесистой кувалдой вгонял на место вылезавшие «пальцы», соединяющие гусеничные траки. Закончив с одной гусеницей и переводя дыхание, он обернулся ко мне.
— Видал? — махнул рукой вниз, показывая на гусеницу. — Пять только на правой… Не дай бог в болоте звено порвать… Его ж не то что не соединишь, вообще хрен найдешь в этой грязи…
— А чего ж ты перед выходом не проверил?
Водитель тяжело вздохнул.
— Да проверял… Ты на машину посмотри. Ей уже полвека почти. И поработала, и на консервации постояла, гусеницы-то старые. Их хоть трижды в день проверяй, все равно пальцы полезут… Если ездишь, конечно.
Едва он снова взялся за работу, из люка появилась голова Виктора.
— Костя! К нам что-то приближается! Что-то большое!
Я не стал уточнять что и откуда. Чертов туман!..
— Давай в машину, быстро!
Виктор не станет зря поднимать тревогу. Захлопнув люк, я протиснулся в закуток с аппаратурой.
— Что там?
— Не знаю… Вот смотри… — палец Виктора уперся в экран. — Только что было здесь. Его инфракрасный датчик засек. Крупное что-то… О, вот оно!
На экране показалась цепь светлых точек, медленно движущаяся к центру.
— Их что, несколько? На каком расстоянии берет твой детектор жизненных форм?
— Здесь — до ста пятидесяти метров.
— А до этой… этого…
— Около трехсот, приближается. На девять часов.
— Наши далеко ушли?
— Почти так же — триста двадцать до последней машины. Они… да, точно, остановились!
Я схватил микрофон рации.
— Первый! Первый, ответь!
Треск и завывание помех. Черт, что же делать? Внезапно меня осенило.
— Монах! Огонь вверх! Короткими очередями!
Загрохотал крупнокалиберный пулемет. Может услышат…
— Поехали! Догоняем группу.
Амфибия прыгнула вперед, хотя по болоту особенно не разгонишься. Пришлось ухватиться за какую- то ручку — несколько раз машину здорово тряхнуло. Перебравшись в свое кресло, я прильнул к командирскому перископу, щелкнул переключателем «день-ночь». 'Молоко' в окуляре сменилось ровным зеленоватым сиянием. Провел перископом по горизонту. Впереди, чуть справа, среди зелени тумана появились три небольших, но очень ярких прямоугольных пятна. Черт возьми, что за… Да это же двигатели наших машин! Тьфу ты, млин… Я повернул перископ влево. Островок… Вода… Заросли камышей… Вдалеке блеснула и пропала какая-то искорка тепла, но что это было, я так и не рассмотрел.
— Витя, расстояние до неопознанного объекта?
— Последнее — двести восемьдесят. Движется в сторону основной группы, почти параллельно нам. Сейчас его не наблюдаю… Нет, вот он, снова появился! Двести семьдесят метров!
Что же это такое, а? Я снова склонился к окуляру. Какое-то светлое пятно слева… Длинное, вытянутое…
— Костя! Сюда, скорее! — голос Виктора звучал немного испуганно.
Я рванулся к нему, Монах следом за мной, и возле самого пульта мы стукнулись головами. Виктор загипнотизировано смотрел на экран, покрытый густой рябью помех.
— Сейчас, даю увеличение… Вот, смотрите!
Расплывчатые контуры постепенно приобретали форму… чего? Внезапно машину тряхнуло, словно игрушечную, над головой оглушительно грохнуло. Я больно приложился затылком о металл.
Картинка на мониторе смазалась, и экран померк. Погасли почти все контрольные лампы.
— Твою мать!.. Витя, что там было? Что ты увидел?
— Не знаю, толком рассмотреть не успел. — Виктор говорил, одновременно щелкая переключателями. Чувствовалось, что он испуган. — Сейчас предохранители поменяю… Чертова молния… Костя, может я и ошибаюсь, но вот там… — он ткнул пальцем в противоположный край монитора, — Там еще что-то… летело. Крупное существо, несколько метров точно.
Мы с Монахом переглянулись. Я кивнул на пулемет. Монах развернул турель и приник к прицелу. Тяжелая патронная лента сбоку качнулась в такт движению.
Перископ не работал. Я немного подумал, взял бинокль, открыл верхний люк и высунулся из него по пояс. Мы уже почти догнали группу — справа по курсу сквозь серую пелену крошечной точкой виднелся рубиновый огонек кормовой фары. Впереди вспыхнул прожектор с какой-то машины. Луч резанул туман, и увяз в нем.
Хотя скорость была относительно небольшой, впечатление было, что наша «эмтэшка», разбрызгивая в стороны грязь, несется по болоту словно катер, подпрыгивая на кочках, как на волнах. Меня в люке мотало из стороны в сторону, бинокль прыгал перед глазами. Впрочем, от него все равно никакого толку — видимость всего метров десять — пятнадцать, надо спуститься вни… О, дьявол!!!
Большой призрак внезапно возник перед самым носом амфибии, практически невидимый на фоне белой стены тумана. Я даже не успел рта раскрыть, чтобы крикнуть водителю об опасности, как наша машина прямиком вошла в слегка фосфоресцирующее марево.
Я почувствовал, как кожу под скафандром укололи тысячи ледяных игл. Голова закружилась, мир перед глазами опрокинулся, завертелся в бешеной круговерти, так же как и в тот раз, когда… Ноги подогнулись, и я рухнул вниз в люк, корчась от нестерпимой боли, разрывающей все тело. Удара я уже не почувствовал.
