прочие мелочи, которые помогают справиться с разными пустячными неурядицами. Но едва я о нем вспомнила, как меня облило ледяным подозрением. Неужели Танрод уже видел мои вещи и смолчал, желая проверить мою честность?
Ох, упасите светлые боги! Похоже, отправляясь на рынок, я была неправа намного более, чем считала несколько минут назад. Ведь он же главный дознаватель, самая мрачная и недоверчивая личность в империи, если верить всезнающей молве! Да ему и по долгу службы положено быть подозрительным и осторожным, а тут еще этот заговор против герцога. Который, если раскроется, легко можно будет представить заговором против воли императора и нарушением договора с Сарканской цитаделью.
Настроение мгновенно испортилось, я очень не люблю оказываться виновной и ненавижу извиняться. А сегодня, похоже, все-таки придется.
Просто так, на всякий случай, я обыскала спальню и, заглянув в то отделение шкафа, где хранила саквояжи, внезапно обнаружила скромно задвинутые к стенке мои сундучок и корзинку. И судя по прикрывающей пончики салфетке — мадам Рина даже не заглянула в нее. Святая женщина! Немногие из слуг, да и не только, устоят, когда есть возможность сунуть нос в чужие вещи. И спрятала их экономка очень своевременно… Похоже, придется просить прощения и у нее за все перенесенные волнения.
Отпущенного магистром времени мне как раз хватило, чтобы переодеться. Серый бархатный пояс, дополненный брошью черненого серебра, удачно подчеркнул талию, осталось лишь подобрать туфли чуть темнее платья и летнюю кружевную накидку, наоборот, на полтона светлее. Затем я подняла волосы в строгую прическу, оставив на висках по шаловливому пушистому завитку, и чуть наискосок, кокетливо прикрыв часть лба, надела маленькую жемчужно-серую шляпку.
Лицо припудрила почти незаметно, губы едва тронула нежно-розовой помадой, зато контур глаз оттенила синим, точно зная — теперь они будут казаться почти сапфировыми.
Осталось невесомо мазнуть духами за ушами, украшенными крохотными бриллиантовыми серьгами, натянуть на руки серебристые перчатки, повесить на локоть сумочку, а на губы — уверенную, но деликатную полуулыбку. Последний бдительный взгляд в зеркало, слегка поправить локон, сильнее откинуть голову — и графиня Вельена ле Морнье готова к выходу.
Лорд дознаватель, как и обещал, уже ждал меня, стоя у окна и задумчиво смотря куда-то вдаль. Обернулся он не сразу, а лишь после того, как я сделала несколько шагов.
— Лорд Танрод? — слегка склонив голову, обворожительно и в то же время чуть свысока улыбнулась я учителю и величественно протянула руку: — Я леди Вельена Глоэн ле Морнье.
— Очень приятно… — на миг смешавшись, произнес лорд дознаватель, почтительно взял протянутые пальчики и поцеловал точно так, как предписывали правила этикета.
Только отпустил не сразу, на несколько секунд задержал в ладони, изучая меня все мрачнеющим взглядом.
Наконец отступил на шаг, суховато кашлянул и сообщил:
— Ты меня убедила. Сейчас отправлю Олафа домой и научу тебя ставить щит. А после заката отправлю к Онгильене. Маркиз Сангирт нужен мне здесь.
Отвернулся и ушел так стремительно, что я окончательно растерялась. Больше всего этот уход походил на бегство, ведь мы же вроде собирались проверить, узнает ли меня злополучный Олаф?
Можно было окликнуть учителя или ринуться следом и попытаться выяснить, отчего он так резко поменял свои намерения, но мне никогда не придет в голову поступить таким образом. Бесполезно. Насколько я уже успела его изучить, Танрод из тех мужчин, которые действуют, не рассчитывая ни на кого. Но не из-за излишней самонадеянности, просто привыкли всегда брать на свои плечи самое тяжелое.
С тех пор как работа на Луизьену поневоле заставила меня изучить причины и следствия людских поступков, мужчины именно с такими чертами характера неизменно вызывали у меня симпатию и уважение. Но до сих пор я даже не подозревала, как, оказывается, непросто с ними договариваться!
Прежде чем идти вниз, немного посомневавшись, вернулась в спальню и переоделась. Мне не настолько могли помешать платье и шляпка, как въевшаяся в мозг обязанность в этом образе при любых обстоятельствах оставаться истинной леди. И еще, совсем чуточку, необходимость присматривать за учителем, как-то необычно встретившим мое очередное изменение образа.
А ведь он еще не догадывается, что оно далеко не последнее.
Однако вскоре я осознала, что зря опасалась. За четверть часа магистр успел вернуть себе прежнее, сосредоточенно-невозмутимое выражение лица и объяснял правила построения щитов, как обычно, доходчиво и образно.
— Магия едина, — повторял он в который раз, — различны лишь люди. И если для одного страшнее огонь, а для другого ветер, то и защиту они будут стремиться строить из самых надежных, на их взгляд, стихий.
— А если я ментал… то из чего мне делать щит?
— Ну это же ясно — из чувств. Только помни, тут те же правила, что и со стихиями. Кэрдон в случае опасности очарует всех вокруг, и никто не сможет причинить ему вреда, я, если сочту нужным воспользоваться именно этой стороной магии, постараюсь вызвать у врагов раскаяние во всех старых проступках и ошибках. А Олаф, который использует ту часть ментальной магии, которую мы называем иллюзией, постарается вызвать сострадание,
