Лорд Грензи не произнес ни слова, когда мы, замотанные в шелковые вышитые халаты и чуть покачивающиеся от навалившейся вдруг усталости, брели к императорскому дому и поднимались на второй этаж, но осуждения в его взгляде я не заметила. А чуть позже, уже лежа в мягкой постели и падая в сон, припомнила мелькнувшую на губах мужчины едва заметную усмешку, но так и не успела сообразить, что она могла бы означать.
Утро началось с топота служанок и позвякивания расчесок и щипцов. Спальню мне Онгильена выделила рядом со своей, и у нас был общий будуар, откуда и доносились эти звуки. Судя по моим ощущениям, засуетились горничные подозрительно рано, но возмущаться я и не подумала, еще с вечера предвкушая всю прелесть встречи с утренним морем и путешествия на шхуне.
Поэтому спокойно поднялась, набросила пеньюар и отправилась на разведку. Как выяснилось, я была совершенно права. Гили уже с несчастным видом сидела перед зеркалом, а ее старшая камеристка, леди Боленси, дама с солидным стажем придворной жизни и не меньшим багажом самомнения, уже махала веером над жаровенкой, грея щипцы.
— Доброе утро, — махнула я полами пеньюара, изображая реверанс, и задумчиво уставилась на щипцы: — Разрешите задать вопрос, ваше высочество?
— Вельена, мое высочество даровало вам позволение называть меня просто леди Онгильена, — тотчас окончательно проснулась Гили и милостиво кивнула: — Ну, спрашивайте.
— Мне непонятно… — замялась я, изображая наивную пастушку, — а разве мы не отправляемся сейчас на шхуну?
— Разумеется, отправляемся, — заинтересовалась моими маневрами принцесса. — А в чем дело?
— Я слышала… — шепчу почти виновато, — что на море утром туман…
Вот про коварство тумана Гили было давно известно, она сама мне как-то жаловалась на компаньонок, не предупредивших ее, что на охоте бывает сыро, и тщательно завитые локоны очень скоро повисают жалкими сосульками.
— Как вы правы, — нахмурилась Гили и сурово уставилась на камеристку: — Идите, леди Боленси, и унесите это дымное приспособление, леди Вельена сама заплетет мне косу.
Зло стиснувшая губы камеристка и горничные исчезли, подчиняясь повелительному взмаху руки, и не видели, какие веселые рожицы корчила вслед им ее высочество.
— Во сколько мы отплываем? — первым делом осведомилась я и на целую минуту онемела, услыхав, что через два часа.
— И ты согласилась два часа ходить в платье и с локонами? — потрясенно смотрела я на подругу, впервые в жизни прочувствовав, как несладко ей живется. А потом вспомнила про маркиза и начала свирепеть: — А что же тогда делала эти два часа я?
— Тоже одевалась, — порозовела Онгильена, — или писала письма.
— Кому? — изумилась я. — У меня столько родственников не наберется, даже если написать всем троюродным бабушкам и их внукам.
— Я не знаю, но ты была довольна, — попыталась она защитить меня вчерашнюю от меня сегодняшней, но я уже догадалась, что лорд Кэрдон просто боялся ходить поблизости от камеристок в такой важный для девушек момент.
— Еще бы, — взялась я за расческу и мстительно усмехнулась. — А сегодня мы устроим твоим мучительницам проверку. Все ли они успели приготовить, прежде чем будить принцессу?
— Ты думаешь? — засомневалась Онгильена, но я только загадочно усмехнулась.
Вот чего она так боится? Ведь всего через пару декад ее высочество должна выйти замуж и уехать из родного дома, а армия ее камеристок останется, и хорошо еще, если во дворце. Лишних слуг наш экономный император время от времени увольняет табунами.
Оделись мы очень быстро, особенно после того как дружно припомнили, как трудно справляться на всяких кораблях с улетающими шляпками, развевающимися оборками и юбками, шлейфами, шарфиками, шалями и прочими красивыми и женственными, но непрактичными и неудобными вещицами. И уже через полчаса Онгильена важно шествовала в сторону столовой, одетая в строгий дорожный костюм, а следом за ней скромно шла я в самом простеньком платье, ботиночках на низком каблуке и с зонтом на локте.
— Ее высочество… — ахнул кто-то из горничных, дружно сидевших за столом, уставленным очень аппетитными блюдами: горячими пирожками, обжаренными ломтиками мяса, ветчины и колбасками, а также разнообразными холодными закусками.
— Я не опоздала? — учтиво осведомилась Онгильена, но все завтракавшие дружно побледнели.
Особенно леди Боленси, сидевшая на том самом месте, где по всем законам должна была сидеть принцесса. А ее высочество, словно ничего не замечая, продолжала рассуждать самым легкомысленным тоном:
— Какой у нас сегодня замечательный завтрак, вы не находите, леди Вельена? Мясо, колбаски, рыба… похоже, мы вовремя пришли. Сядем вот здесь, возле этого блюда, подвинетесь, Сиана.
И Онгильена решительно уселась напротив огромной сковороды, властно указав мне на стул рядом с собой.
Горничную как ветром смело, а я, продолжая помалкивать, взяла тарелки из составленных на краю стопок чистой посуды и решительно подступилась к столу:
