воздухе и уронил ее на стол рядом с дневником. — Это просто предупреждение. Ничем не отличается от того, что он говорил в самом первом письме.
— Но вспомни, — заметил папа — Он сказал, что все, что ты получаешь, является подсказкой.
— Да, но сейчас это меня немного достало. — Тик повалился на кровать и отвернулся к стенке.
После долгого молчания отец тихо сказал:
— Поспи, Профессор. Утро вечера мудренее.
Пол заскрипел под шагами вышедшего в коридор отца. Потом выключился свет и раздался мягкий стук закрывающейся двери.
Несмотря на вихрь мыслей в его мозгу, Тик заснул.
Тик понимал, что он спит, но это все равно было жутковато.
Он был в лесу, и лунный свет пробивал темноту ровно настолько, чтобы сделать деревья похожими на старых горбатых троллей, а их ветки — на тянущиеся нему, чтобы задушить, лапы.
Листья и снег кружатся вокруг него, как феи, переевшие цветочной пыльцы. Огромное дерево, кажется, тянется к его спине. Тик завороженно наблюдает за полетом листьев.
Он подпрыгивает, чтобы поймать хотя бы одно, и какая-то неведомая сила держит его в воздухе.
И тут листья превращаются в письма.
Одно за одним письма пролетают мимо Тика, переливаясь всеми буквами и дразня его своими загадками, напоминая, что самую большую из них он не может разгадать. Мимо него пролетает второе письмо и мерцает строками: «Обратись к началам… к началам… к началам…»
Глава 33. Последняя подсказка
Третьего мая, всего за три дня до великого события, пришел последний желтый конверт. Теплым дождливым днем Тик вернулся из школы и обнаружил его у себя на подушке. Штемпель сообщал, что отправлен он из Брисбена, в Испании.
До этого он пребывал в плохом настроении, и на то была причина.
Два дня назад София написала, что почти уверена в том, что разгадала загадку волшебных слов. Точнее, абсолютно уверена. Тик знал, что должен быть рад за нее, но вместо этого чувствовал лишь зависть и злость. Особенно из-за того, что она не могла с ним поделиться. У него было такое же ощущение, как если бы Пол и София знали какую-то его стыдную тайну и хихикали у него за спиной.
С каждым прошедшим днем шестое мая приближалось, и Тик становился все более нервным и имел вид разыскивавшего свою душу старика из рассказа Эдгара Алана По. Происходящее не укладывалось у него в голове. Он был умным, Он всегда считал себя умнее всех своих ровесников и многих из тех, кто был его старше. Но он почему-то не мог разгадать эти дурацкие волшебные слова! Пол и София смогли. Что же не так с ним?
Открывая последнее письмо и вопреки всему надеясь, что оно будет содержать подсказки касательно волшебных слов, он снова подумал о том, как странно, что Мастер Джордж путешествует по всему миру, только чтобы разослать письма, и о том. как Нафталин и Рутгеру удается так быстро пересекать земной шар. Это должен был быть какой-то магический трюк, и Тик надеялся, что через три дня он все разузнает.
Он вытащил из конверта кусок белого картона — последнюю подсказку. До смерти боясь, что после ее прочтения ничего не изменится, он почти неохотно прочитал ее:
«Жизненно необходимые для разгадывания волшебных слов вещи у тебя уже есть. Хватит выпендриваться — просто прочитай все письма с начала. Поверь Мастеру Джорджу, они всегда там были. Это последняя подсказка, и я больше никогда не увижу тебя и не заговорю с тобой. Или наоборот. Прощай, и да будут Реальности милостивы к тебе!»
Тик упал на кровать и громко застонал. Похоже, последние подсказки были полным…
Стоп!
Он снова сел и положил картонку на колено, перечитывая подсказку. Мог Мастер Джордж опечататься? Во втором предложении не было смысла.
«Хватит выпендриваться — просто прочитай все письма с начала»
«Все письма с начала»? Может быть, «сначала»? Или «все письмо», если речь идет о первом послании, где содержался всего один кусок картона, который бессмысленно было обозначать множественным числом? «С начала…»
