— А тебе, конечно, надо, чтобы на поездку в Монте-Карло хватило.
Леха угрюмо промолчал. Принц кинул сразу два камешка и обоими попал. Утки сделали вид, будто очень испугались, Принц усмехнулся.
— Мне Машка не нравится, — сообщил он.
— Всем нравится, тебе одному не нравится? То-то ты ее поддеваешь каждый день… Машка — вещь.
— Вот именно — вещь, — изрек Принц. — Шикарная дорогая вещь. Но рано или поздно она испортится. Да у нее лет через пять усы вырастут. И растолстеет она. Тебе нужна толстая усатая жена с московскими запросами? А если не жениться, то зачем такие жертвы? Год работать за одну ночь?
— Да как ты не понимаешь?! — взорвался Леха. Утки шарахнулись от берега уже всерьез. — Я должен работать! Для себя! Я доказать хочу, что не инвалид! И сам решу, на что потратить мои деньги! Потому что заработаю их сам!
Повисло тягостное молчание. Утки снова потянулись к берегу.
— Тоже верно, — легко согласился Принц. — Понимаю. Заполучить самую крутую девчонку школы — да ты всем нос утрешь. Но сначала подумай. Работать — это правильно. Это, хм… Делает из обезьяны человека. Подумай, как заработанное тратить. Я бы на Дашку потратил.
— На какую? Нашу Дашу? — переспросил Леха.
Принц кивнул и мечтательно улыбнулся. Откинулся назад, опираясь на локти.
— Дашка красивая. И добрая.
— Кто бы спорил, — согласился Леха. — Даша милая девчонка. Только забитая совсем. У нее же семейка чокнутая.
— Ха! Кому ты это говоришь. Ты и не знаешь, насколько чокнутая. Я в начале лета проводил Дашку разок до дому, а они в окно увидели, что дочка — с негром… Ой, чего было.
— И мне не рассказал, конечно, — упрекнул Леха.
— А о чем рассказывать — про мое позорище на целый двор? Как ее отец костылем махал и орал — вали отсюда, черножопый?.. Там бабушки сидели на скамейке, мне одна и говорит: только не парься, сынок, опять Ивана переклинило. А я ей: да я сам Иван по паспорту… За Дашку обидно было, слов нет.
— Они сектанты какие-то.
— Не. Просто больные. Православие головного мозга. Как папаня схлопотал инвалидность, тут и съехал с катушек от безделья. И жену своей придурью заразил… Да мне плевать, какая у них религия, я сам, что ли, не крещеный?! Я не понял, с чего они взяли, мол, если я черный, значит, могу только наркоту продавать да играть в баскетбол. Ни на что больше черные не годятся…
— Только не парься, — вслед за неизвестной бабушкой повторил Леха. — Когда людям больше нечем гордиться, они хвастаются цветом кожи.
— Во. Я для матери уже год почти весь софт пишу, меня большой бизнес ждет. А для Дашкиного семейства — черная морда. Блин, жалко, не пишу стихи, сошел бы за Пушкина в молодости!
— Пушкин был не такой уж черный…
— Повезло ему! Все равно у нас много общего — он тоже не играл в баскетбол! Совсем как я!
— А кто в слэмбол режется?
— Это совершенно другое!
— Короче говоря, хороша Даша, да не наша, — заключил Леха.
— Как и Маша, — немедленно отозвался Принц. Он перевалился набок, задел свой рюкзак, тот громко скрипнул.
— Скрипит потертое седло… — задумчиво протянул Принц.
— Болит разбитое хлебало, — подхватил Леха.
— Ох, как все это задолбало.
— Ах, как же нам не повезло.
Принц почесал в затылке и подвел итог:
— Нет, не Пушкин. Даже в соавторстве. Ой, да ладно. Мне другое интересно: она на танцы мини-юбку наденет? Обещала ведь. Это для нее такой подвиг, нам и не понять какой.
— Мне надо найти работу, — упрямо сообщил Леха. — Мужчина без денег — не мужчина.
— Я спрошу у матери, — пообещал Принц. — Сильно не надейся только.
Батон кончился, остались только камешки, и утки уплыли к другому берегу.
— Ты это серьезно? — спросила Даша с недоверием и страхом в голосе. — И ты выполнишь обещание?!
На заднем сиденье джипа было уютно и прохладно, машина легонько покачивалась, минуя ухабы. Водитель и по совместительству охранник привычно делал вид, что его тут нет и он ничего не слышит.
