Дождь пошел сильнее. Даша стояла, не чувствуя, как намокли волосы и по лицу стекают капли. Она чувствовала только беду впереди.
Леха шагал по аллее, глядя под ноги и сунув руки в карманы. Дождь сыпал, но одна капля отчего-то не падала вниз, а летела вслед за Лехой, совершая диковинные прыжки в воздухе, то набирая высоту, то ее теряя и снова упорно карабкаясь вверх, — маленький серебристый вертолетик.
Большая капля сорвалась с листа дерева и сшибла вертолетик на землю. Тот встряхнулся, снова взлетел и помчался догонять человека. Леха выпростал одну руку из кармана и нащупал на спине капюшон. Вертолетик как раз успел нырнуть туда, когда Леха набросил капюшон на голову.
Глава 23
До дачи Леха добрался, когда небо уже стало по-вечернему серым. Здесь тоже прошел дождь, все было мокрое. Леха вошел в темный дом и сделал два привычных движения сразу — одной рукой повесил ключи на гвоздь, другой нащупал тумблер пробки-«автомата».
И то, и другое получилось легко, но как-то непривычно. Леха не сразу понял: он сильно прибавил в росте. Такие вещи замечаешь, только когда приходишь в места, где давно не бывал, и вдруг бьешься головой о люстру: потолки стали ниже.
…Он сюда не приезжал два года. В прошлый раз мама сказала, что у него наступает «самый трудный период», и устроила на все лето тур по санаториям, а в этот раз, как Леха догадался, повторила тур потому, что ей самой понравилось. Это и правда было здорово, тем более что целый месяц с ними вместе отдыхал отец. Леха ни о чем бы не жалел, если бы в санаториях не было столько врачей. Хоть он к ним якобы и привык.
Нет, лето не прошло зря. Один тренер по плаванию хорошо подправил ему технику, и Леха наконец-то поплыл так, как всегда мечтал — экономно и с полной отдачей от каждого движения. Больше километра за раз он не одолел лишь потому, что становилось очень скучно, а на водонепроницаемый плеер Леха пожалел денег. А уж как он там нырял… Его способности задерживать дыхание завидовали спасатели, которые ныряли, как рыбы.
Ну и компания была интересная, а с одной девчонкой он почти… Почти донырнул. Скажем так, он бы и донырнул, прояви чуть больше настойчивости, но это все была слишком игра, а ему хотелось не пляжного романа, хотелось действительно влюбиться по уши, до дрожи. Осталось теплое чувство благодарности к той девушке — просто за доставленную радость. И на следующее утро проснулся в своей одинокой постели немножко другой Леха. Он понял, до чего элементарно все обстоит с сексом — только руку протяни, — и поверил, что ищет большего, ищет любви и непременно ее дождется. Спокойно, без резких движений.
Любовь — это когда ты хочешь девушку не оттого, что гормон адски бурлит во всем теле, а потому, что мечтаешь стать с ней как можно ближе.
Вот как с Машей.
Или Дашей.
Тьфу, блин!
…Он включил электричество, в большой комнате загорелась тусклая от пыли лампочка, и тут же принялась биться в стекло осенняя муха.
Это была типичная старая «профессорская дача», теперь уж таких почти не осталось. Леха прошел в кабинет, включил свет, огляделся. Все как прежде, своеобразный книжный уют, стены забраны шкафами, битком набитыми солидными томами, а вот и дедов стол зеленого сукна… И в углу стоит абсолютно чуждая здесь штуковина, никак не сообразная дизайну комнаты, — здоровенный серый ящик фабрикатора. Профессиональный «Хьюлетт» с шагом в семь микрометров. Безнадежно устарел, но наверняка в отличной форме, он ведь не юзаный почти. На нем, как говорится, муха не того-сего. Точнее, разве что мухи его и засидели, и только.
Обломок ушедшей эпохи, когда такая штука могла стоять в любом доме, а Интернет ломился от бесплатного софта и продвинутые фирмы принципиально выпускали программы только с открытым кодом — твори, выдумывай, пробуй, мы не будем тебе мешать.
Всех подставили террористы, все задавили капиталисты. А у нас партия и правительство. Ради всеобщего блага и стабильности. Государство можно понять, оно во имя стабильности хоть расстреливать готово. А кто поймет нас, людей? Люди ведь не просят устроить прямо сейчас коммунизм, им бы чуть-чуть побольше свободы, и то праздник.
Люди готовы выдумывать и творить, вы им только разрешите…
Леха глядел на серый ящик и боролся с желанием проверить, работает ли он. Просто из интереса. Послушать, как гудит. Уловить едва ощутимую вибрацию.
На таком фабере — а может, на этом самом? — десять лет назад Семенов выпек модель вертолетика пятой серии. И поставил на стеллаж в лабе. На то самое место, где она и сейчас живет. Круг замкнулся. И Леха постарается сделать так, чтобы замкнулся он не зря.
Михалборисыч будет его на руках носить за любые дельные сведения о «пятерке», но это не главное, Леха выгоды не ищет, у него пока и так все хорошо. Главное, что директор хочет пустить инфу в ход. Он хочет взять как можно больше от разработки, на которой Дед, уязвленный в самую душу запретом репликаторов, поставил с горя крест. А теперь есть шанс, что «пятерка» не пропадет без следа: ее узлы, ее решения воплотятся в новых сериях
