— На что?
— На одну из моих жен.
— Кто такой Аэк?
— Охотник из нашего племени. Сын Жмота. Хотя на самом деле это не так. Его мать много зим назад нарвалась в лесу на Атланта. Вот Аэк и родился.
— Где Аэк взял этот меч?
— Около ста лун назад он ушел на охоту и не вернулся. Мы думали, что его съели волки. Но третьего дня он пришел с мешком. Он принес топоры, ножи и наконечники для копий. И еще у него был меч. Аэк сказал, что делает все эти предметы сам.
— Кто его этому научил?
— Он не сказал.
Гефест тут же выдал Пуку оплеуху. Вождь из сидячего положения перебрался в лежачее.
— Уй, мое ухо! — завопил он.
— Похоже, правду говорит, — сказал Гермес.
Он ловко поднял ногой туловище вождя и вернул его в прежнюю позу.
— Где сейчас Аэк? — спросил Полифем.
— Он ушел. Сказал, что будет жить там, где много руды, из которой получаются ножи.
— И где находится это место?
— Аэк сказал, что рядом с горой Олимп.
Лицо Гефеста помрачнело, и он замахнулся рукой. Пук сам свалился на землю и закричал:
— Он так и сказал! Он так и сказал!
Полифем задумчиво произнес:
— Этот тупой человек не врет. Вот только нет никаких залежей руды возле Олимпа. Особенно меди.
— Почему нет залежей? — донесся пьяный голос Диониса. — Там залегают боги. Причем в парном количестве. Ха-ха-ха!
— Заткнись! — не поворачивая головы, крикнул Гефест.
— И что все это значит? — спросил Гермес.
— Это значит, что Аэк намеренно соврал вождю для того, чтобы его искали не там, где он будет находиться, — сказал Полифем. — А еще это означает, что Аэк знаком с запретом, наложенным нашим с вами соглашением на обработку металлов. Напрашивается вывод — кто-то ему об этом рассказал. И мало того, еще и обучил литейному делу.
— Интересно, кто этот учитель? — задумался Гермес.
Пук, валяясь на земле, голоса не подавал и был счастлив, что его оставили в покое.
— Ха-ха-ха! — рассмеялся вдруг Дионис.
Гефест обернулся к нему и со злостью в голосе сказал:
— Если ты не заткнешься, я устрою тебе то же самое, что и вождю! Творятся невообразимые пакости, а тебе смешно!
— Ну и ладно, — произнес Дионис с обидой в голосе. — Не желаете знать, кто во всем виноват, — ходите трезвыми.
— Ну-ка, ну-ка, — сказал Гермес елейным голосом. — Что ты имел в виду, Дионис?
— Не скажу, пока не нальете, — надул губы тот.
— Ты же целую флягу высосал!
— Всего-то?
— Хорошо. — Гермес стал самым ласковым богом на свете. — Я тебе обещаю налить столько, что ты лопнешь. Но — потом.
— Потом я и сам найду, — ответил Дионис.
Пука долго просить не пришлось. Как только он узнал, что от него требуется, тут же нырнул в хижину и принес оттуда целый мех с какой-то жидкостью. Дионис хлебнул ее, и глаза его вылезли на лоб. Пук, протягивая зажатый в руке сушеный гриб, очень похожий на мухомор, скороговоркой произнес:
— Закусывать же надо!
Дионис оттолкнул его руку, закашлялся и заорал визгливым голосом:
— Что это за свинское пойло!
— Это брага, получившаяся из перебродивших овощей, — сказал Пук и на всякий случай отбежал от богов в сторону.
Боги же не стали предпринимать никаких мер для наказания Пука. Они просто смеялись взахлеб. И даже мрачный Полифем ревел во всю глотку, пуская слюни. Не смеялся лишь Дионис. Он, откашлявшись, прислушался к своим ощущениям и, посмотрев на Пука, заявил:
