несподручно.
Спал Печорин отвратительно. Было душно, и даже открытое окно, через которое в комнату проникал влажный воздух, не спасало. Печорина одолевали то мысли, то воспоминания, то обрывочные сновидения, и порой все это смешивалось, превращаясь в какой-то чудовищный, тревожный калейдоскоп.
Под утро его разбудил тихий стук за окном. Григорий Александрович сел на постели и прислушался. Снаружи дома кто-то наступил на ветку. Из-за стенки доносился мерный храп денщика. Печорин спустил ноги на пол и принялся заряжать пистолет. С улицы опять послышался тихий звук – будто кто-то скреб по стене, – а затем на стекло легла белая ладонь. Григорий Александрович вздрогнул, но тут же взял себя в руки. Затолкал в ствол пыж и взвел курок.
Пальцы за окном согнулись, скрючились, провели сверху вниз, и на фоне сада возникло бледное лицо. Печорин вскинул руку с пистолетом, но стрелять не торопился – ночью чего только не привидится. Не губить же живую душу из-за нелепых страхов.
Человек некоторое время вглядывался в темноту комнаты, а затем тихонько постучал костяшками по стеклу. Тут только Григорий Александрович узнал Карского. Выдохнув с облегчением, он опустил оружие и подошел к окну.
– Это вы, – проговорил он. – Припозднились. Что угодно?
– Не боитесь с открытым окном-то спать? – усмехнулся Карский, отступая на шаг. – Первый этаж все-таки. Мало ли что…
– А чего мне опасаться? – притворно удивился Григорий Александрович. – Воров?
– Хоть бы и воров. Впрочем, я не для того пришел, чтобы… – адъютант замялся.
– Говорите, Захар Леонидович. Время позднее, а я не выспался.
– Я вас видел. Сегодня. У Юзерова.
– Что ж, и я вас. Роль ваша в церемонии… весьма впечатляюща, – сухо проговорил Григорий Александрович. – Вы можете не беспокоиться. Я не собираюсь доносить на вас князю.
– Правда? – с надеждой спросил Карский. – Изволите видеть, развлечения эти вполне невинны. Никакого настоящего вреда Михал Семенычу не будет, а деньги эти люди платят хорошие.
– За то, чтобы вы шпионили за начальником?
– Ну, можно и так сказать. Да только я больше выдумываю, чтобы их потешить.
– И про гонения на секты сочинили?
Карский усмехнулся.
– Будто князю есть дело до всех этих…
– Понимаю. Запугали сатанистов, значит, а они кошельки и раскрыли.
– Даже самые прагматичные люди становятся на удивление доверчивыми, если правильно смешать мистицизм и страх, – потупился адъютант. – Так я могу рассчитывать на вашу скромность?
– Более, нежели на свою. Скажите только, кто та женщина, которая изображала жрицу.
– Хороша, да? – Карский плотоядно облизнулся. – А ведь не молода уже. И тем не менее…
– Имя, – напомнил Григорий Александрович.
– Все зовут ее Зефа. Местная гадалка. Только никому ни слова, умоляю. Она держит это в секрете. Принимает посетителей исключительно в вуали.
Печорин невольно улыбнулся. Вот так так! Значит, обманула. Сказала, что с черной магией знакома понаслышке, а сама… Прислужница Сатаны!
– Спите спокойно, – сказал Григорий Александрович Карскому. – Тайну вашу я сохраню. Но взамен спрошу еще об одном. Когда вы стрелялись на спор в американскую рулетку, с кем заключали пари: с одним только Фатовым или еще с кем-нибудь?
– А вы уж знаете про это? – обеспокоенно нахмурился адъютант.
– Как видите. И что лошадь выиграли, тоже.
– Пари было честное. Да и Фатов выжил.
– Знаю. Не в том дело.
– Вы хотите знать, спорил ли я еще с кем-то тогда. Нет, с одним только Фатовым. Да и с кем бы еще я мог заключить пари? Кстати, говорят, он признался в убийствах, так что, полагаю, ваше расследование закончено?
Проговорил все это Карский волне искренне. Кажется, вопрос Григория Александровича даже вызвал у него легкое недоумение. Во всяком случае, Печорин ему поверил. Похоже, что в сговоре с Раевичем состоял только Фатов.
– Прощайте, – Григорий Александрович кивнул собеседнику и затворил окно. В конце концов, адъютант прав: в Пятигорске могут водиться и воры.
Печорин уснул, только когда над горизонтом показались первые лучи солнца.
Встал Григорий Александрович рано, не выспавшийся и в дурном настроении. Лицо его было желто, как померанец.
Завтракать он отправился в кафе, а затем пошел гулять по городу, прикидывая, что предпринять в связи с признанием Фатова. Всего лучше было бы поговорить с князем и объяснить старику, что офицер что-то скрывает, что, вероятно, не он один убивал, и что его арест не гарантирует от новых смертей. Скворцов человек разумный, он прислушается. Вот только князь потребует предоставить ему второго душегуба, а Григорий Александрович сделать этого
