– Так ты знаешь, где Лех? – вскинулся было я.
– Не то чтобы знаю где, а у кого в гостях – догадываюсь, – напустил туману Ланс, – но зачем начинать есть рыбу с костей, всему свое время. Идем!
И мы вошли в червя, никаких дверей или порталов, даже переход с воздуха в воду был незаметен, просто вошли в просторную комнату с прозрачными стенами, с прозрачной мебелью, которая здорово напоминала паб. Имелась и стойка, за ней прозрачный бармен, внутри которого плавали разноцветные рыбки. На голове бармена – подобие лица: три водяные воронки означали, видимо, рот и глаза. Только на месте им не стоялось, и водовороты бродили свободно, по подбородку, по затылку, но на шею не опускались. Почувствовав наше присутствие, живой аквариум поставил глаза и рот на место, изобразил подобие улыбки, то есть водяной круг стал овалом.
– Эх, научить бы его говорить, цены б не было, – посетовал Ланс. – Ну что, Болтун, скажи честно, ведь пил, смотри, рыбы какие спокойные.
Болтун прижал прозрачные ладони к груди и сокрушенно покачал головой, дескать, виновен по всем статьям. Поставил на стол девять больших кружек – по числу гостей – и наполнил их из шланга светло-желтой жидкостью с пенной шапкой, сделал приглашающий жест, продемонстрировав прозрачную ладонь.
Водяники особого приглашения ждать не стали, кружки разобрали, побросав где попало свои котелки да колпаки, и я не стал отставать, взял свою, отхлебнул и с удовольствием припал, пока не опорожнил всю кружку. Пиво, да какое! Пьешь и пить хочется! Высокий класс!
Как только я кружку поставил, Болтун-аквариум ее тут же наполнил пенным, я выдул еще полкружки, поставил, огляделся. Собутыльники, или, правильней сказать, сокружечники, мне сосудами полупустыми отсалютовали. Я ответил им тем же, хотя хотелось плеснуть им в хари пивом и настучать по их рыжим башкам, но в Африку на стрижах не хотелось, да и пиво больно хорошее – жаль впустую проливать.
– Ну что, может сапожок? – предложил Ланс, хитро прищурившись.
– А давай, – с вызовом ответил я, слабо представляя о чем он.
Болтун вытащил девять высоких кружек в форме сапога.
– Залпом! Кто последний, тот посуду моет! – скомандовал Озерный.
И понеслась, то есть полилась или даже попилась, а может, даже попивась. Сапожок из-за круглой формы и каблука крутился в руках, пиво летело во все стороны, но я ловил его ртом и закончил пить не последним с большим трудом. Кенни Прибрежный проиграл, но потребовал штрафную. Сапожок исполнили на бис всей компанией, на этот раз дружно без отстающих. В голове зашумело, видно, от кислородного голодания, и клапан в штанах натужно дал себя знать.
Вся водниковская братия раскраснелась и принялась орать хором:
– Ручеек, ручеек, журчи! Промазал – кричи! У кого больше в кувшине, тот и главный отныне!
Из пола выросли девять узкогорлых кувшинов, и вся компания прямо от стойки стала метко мочиться в них. Вся, да не вся, мне оставалось только кричать. Непослушный ручеек упорно лился куда угодно, только не в кувшин, а как только я приметился, предательски иссяк.
Рыжеголовые придурки ржали что есть мочи и тыкали пальцами в меня, друг в друга, хлопали соседей по спине, а самый меткий – Ланс – гордо указывал то на кувшин, то на свое снайперское достоинство.
Тут же все безобразие с пола исчезло, Болтун снова раздал обычные кружки. Пиво лилось рекой, я потерял счет выпитому, захотелось есть. Но, как видно, не одному мне. Посреди паба вырос стол со всякими яствами: рыбой, мясом, раками, креветками, лесными и земляными орехами, салатами из водорослей, жареной картошкой. Малютки были не дураки пожрать, блюда пустели с волшебной быстротой, но тут же наполнялись снедью чудесным образом.
Осоловев от пива и еды, я признал, что водяники довольно симпатичная компания. Они не казались мне больше нахальными, а просто развязными и веселыми. В разгар пира Ланс поднялся и торжественно произнес:
– Поели, попили, в омут угодили, встретили сома, веселого весьма!
Водяники хором подхватили:
– Кто ус ему завяжет и историю расскажет, а потом всех перепляшет, для того у нас всегда будет пиво и еда.
– Ну давай, Тримайло, покажи себя, узел вяжи самый простой, да смотри, если засосет в пасть наш дедушка, добра не жди! – проинструктировал меня Ланс Озерный и отсалютовал кружкой.
Паб исчез, стало темно и холодно, мокрая одежда прилипла к телу, воздух распирал легкие, неудержимо потащило вниз, в кромешную тьму. Так, маршал Тюррен, – на помощь. После литании француза стало легче, я перестал дергаться, как когда-то учили, и пошел камнем в глубь водоворота, возле самого дна, как полагается, отпустило, но резко дернуло в сторону. Прямо в огромную беззубую пасть чудовищного сома. Рыбина пучила глазья, на башке болтался зеленый чубчик из мха, и она тянула, тянула воду, хлопая жаберными крышками как насосом. Я стал загребать руками и ногами изо всех сил, стараясь грести не прямо от раззявленного рта, а вдоль него, и хотя стремительно приближался к пасти, но стал продвигаться к ее краю и уже видел толстенный ус, величиной с мою нынешнюю руку. Но сом стал засасывать воду с удвоенной силой и приближаться, неспешно помахивая хвостом. Я сделал резкий рывок, но все равно не успевал, меня неотвратимо увлекало движение воды прямо в глотку чудовищу. И тут я заметил на носу сома странные наросты, подобные антеннам, и схватился обеими руками за один из них, почувствовав пальцами металл. Э, да это ведь крючки, видно, немало охотников до
