– Чужая магия не работает в моем лесу, добрый молодец! Здравствуй, если пришел с миром, или умри, если замыслил недоброе!
– Приветствую тебя, хозяин озера, – вежливо ответил я, разглядывая чудовище. Фомор выглядел так, будто великана разрезали напополам. Росту в нем было метров пятнадцать, не меньше, над глазом загибался за спину гигантский рог, с правой стороны бугрилась мышцами единственная рука, над плечом висело ухо, любой слон позавидует. С другой стороны симметрия отсутствовала: ни руки, ни рога, ни глаза, ни уха – только бледное тело. Белый торс фомора переходил в черный хвост, который, извиваясь, исчезал в воде. На груди, руке, даже на лице виднелись следы былых сражений – шрамы бледно- голубого цвета, их было столько, что местами они сливались в причудливый рисунок. Когда фомор говорил, половина его синего рта неприятно кривилась в презрительной гримасе.
– Меня зовут Фир Болг, я – фомор. Кто ты и что здесь делаешь? – вновь зарокотал половинчатый.
– Я Василий Тримайло, русский. Пришел к тебе за советом, – честно признался я.
– Что ж, если ты говоришь правду, тебе нечего бояться, мне приятно помогать людям в память о Да Дерге. Заходи в озеро, я приму тебя как гостя, – пригласил фомор.
Я вошел в прибрежные камыши и поплыл. Прохладная вода приятно освежила мое покусанное тело. Следуя за фомором, я нырнул, в прозрачной воде увидел окуней, щук и лещей. Рыба совершенно не боялась хозяина озера, разбегаясь от меня в разные стороны, подплывала к мерно работающему чудовищному хвосту. У меня закончился воздух, я собрался всплыть, но фомор показал на свою половину рта и закивал, раздувая легкие: дыши, мол. Я, после недолгих колебаний, вдохнул, и ничего не произошло. Никакой разницы, все происходило естественно, я дышал, как будто стоял на берегу: чудеса! Если присмотреться, а вернее, причувствоваться, то видно было, что вода не касается моего рта, носа, глаз и ушей. Увлеченный новыми ощущениями, я не заметил, как вокруг пропала рыба. Вокруг замелькали бледно-зеленые тела странных существ, небольших, величиной с кошку, но больше похожих на жаб с хвостами. Крупная стая обступила меня, разглядывая выпуклыми глазами. Потом, как будто следуя приказу, они разом набросились на меня, разинув внушительные пасти, полные острых, как иголки, зубов. Во все стороны поплыли клочки моей одежды, но вода, на удивление, не окрасилась кровью. Фомор обернулся, разинул рот и издал тот самый душераздирающий визг, которым приветствовал меня. В воде вопль звучал еще неприятнее, мне пришлось зажать уши руками, казалось, кровь закипит и вытечет через уши. Когда он замолк, зубастые жабы пропали. Уже в одиночестве мы подплыли к водовороту, который начинался у дна. Это был смерч наоборот, у дна широкое жерло, а узкое вращалось, не доходя до поверхности. Фомор, приглашая следовать за ним, махнул рукой и исчез в водовороте. Я вплыл в странную воронку, и меня увлекло вверх, потом я попал в невидимую трубу, которая вознесла меня далеко вверх над озером, я вылетел из трубы на прозрачный пол, который прогнулся подо мной подобно батуту. Меня слегка подбросило, но посадка была мягкой. Я оказался в огромной прозрачной башне, которая парила над озером без видимой опоры. В просторном зале был бассейн, где уже возлежал фомор, держа в руке кубок. Рядом с бассейном стояли грубо сколоченные деревянные стол и стул. На столе стояли разнокалиберные глиняные кувшины и несколько блюд с жареной и печеной рыбой, вареными раками и зеленью. Далеко внизу сверкала на солнце вода, ступать по прозрачному полу было неуютно – ощущение, что рухнешь вниз в любой момент, не оставляло меня. Фомор, видимо, уловил мое настроение, и пол стал непрозрачным, цвета грозовой тучи.
– Присаживайся, угощайся. Человек ты непростой, я чую в тебе чуждую кровь, не этого канона, и слышу след Апсу[82] , как будто ты водяник. С нетерпением жду твою историю, но ты не торопись, поешь, выпей, – гостеприимно предложил фомор.
– Угу, – ответил я с набитым ртом, утренние приключения возбудили зверский аппетит.
Как только я насытился, решил запить еду, налил себе из самого большого кувшина, хватанул большой глоток, чуть не закашлялся: алкоголь сильно обжег горло, градусов семьдесят, не меньше. Знакомый вкус, да это виски!
– Что, крепко? Этот напиток пьют на Оловянных островах, старые запасы, вина и морсы, выпей еще, – с видимым удовольствием посоветовал фомор. Голос его рокотал, отражаясь от прозрачных стен, эхом удаляясь куда-то внутрь башни.
Я отыскал морс среди кувшинов, погасил пылающее горло. Налил себе еще виски, смакуя, выпил. Приятное тепло сытости и опьянения волной разлилось по телу. Прежде чем начать рассказ о себе, спросил:
– А что это были за жабы зубастые, которые чуть меня не съели?
– Жруны-то, не, они тебя не ели. За своего приняли, хотели помочь – думали, ты их породы, только запутался в чем-то, вот и начали на тебе одежду драть. А захотели бы съесть – каюк. Один жрун кролика за два укуса съедает. А их там штук тридцать собралось на тебя смотреть – очень ты, по их меркам, здоровый. У них как раз выборы главного жруна, можешь королем у них стать, – с кривой улыбкой рассказывал фомор.
– Ну уж нет, спасибо. Выходит они разумные? – поинтересовался я.
– Думаешь, верховная власть – признак разумности? – вопросом на вопрос отозвался Фир Болг. – Они разговаривают, сбиваются в стаи, выбирают вожака, но дикие и необразованные – спят и охотятся, охотятся и спят – примитивный народец – ни ремесел, ни искусства, одно слово: жруны. В первую нашу встречу и меня пытались сожрать, но не будем нарушать фоморскую традицию: первым рассказывает гость.
После недолгой паузы я стал рассказывать обо всем: начал с командировки, совместной с Витьком, и, не таясь, про Славен, про тролля, про водяников, про огневиц, даже про Кондратия и ночные голоса. Захотелось выговориться, тем более обсудить все, что со мной случилось, было не с кем. Фомор умел слушать, не просто молчал, а в нужных местах крякал, восторгался, хлопал своей чудовищной ладонью по краю бассейна, но не перебивал, только молча
