Существуют колеблющиеся в чистом виде, они действительно не знают, как поступить, и желают от советника готового решения (dubius simplex). Идеальная пара для данной категории – советник соглашающийся (consiliarius concedere), в силу привычки подстраиваться под мнение колеблющихся он сможет понять, чего в действительности хочет испрашивающий совета.
И четвертая категория отрицающий колеблющийся (dubius negare). Такие подспудно считают, что принятое ими решение – неверное, и желают, чтобы их отговорили. Идеальная пара – отрицающий советник (consiliarius negare).
Самый невостребованный вид канцеляриуса – советник-аналитик (consiliarius magus). Несмотря на обширные познания, его аргументы «за» и «против» лишь усугубляют колебания человека, которому необходимо принять решение. И чем талантливее аналитик, тем сложнее будет решиться колеблющемуся.
Глава 22
Почетный караул, а по нечетным – бухать
Проснулся я от нежных прикосновений чего-то теплого и влажного. К моему разочарованию, это была чистая тряпица, которой Беляна протирала мне лицо, руки и грудь. Увидев мои открытые глаза, она вопросительно в них заглянула. Мне показалось, взгляд имел сексуальный подтекст, что было вполне естественно, поскольку мой богатырь поднимал одеяло, образуя шатер, в котором могла спрятаться моя ключница, даже с подружками. Но сравнение наших антропометрических параметров меня немало повеселило. Если создать фразу-перевертыш из расхожего выражения «Как карандаш в стакане», то выйдет что-то вроде «Дышлом в мышиный глаз». А после того как Беляна сделала большие глаза и принялась делать сомкнутыми руками возвратно поступательные движения в воздухе, намекая на Tugjobs[108], меня уже было не удержать: я заржал в голос.
Беляна швырнула тряпку в таз и с недовольным видом удалилась. Хорошая все-таки девушка! Но похоже, я герой не ее романа.
Отсмеявшись, я вскочил, поупражнялся с мечом, отжался от пола соточку, наслаждаясь возможностями своего огромного тела, напялил льняные штаны и рубаху и собрался выходить из горницы, но путь мне преградила Беляна с заплаканным лицом.
– Светлый господин, извольте в баньку париться, – слегка надутыми губками пролепетала она.
Я обул липовые лапти и пошел на задний двор. Два бородатых мужика вытаскивали из бани угли и проветривали парилку. Вот что значит топить по- черному: камни разогревают на костре без трубы, потом костер убирают, стены и лавку протирают полынью – и готово. В парилке даже стены накалились, видно, прогревали с утра. Полынный дух приятно щекотал ноздри. Мужики вернулись, закрыли окно и дверь, встали на изготовку с вениками. И пошла жара. Банщики дело свое знали, так что через час я выполз на свет божий обновленный и чуть живой. Ощущение было такое, будто я стал легче на десять килограммов и моложе на десять лет.
Переоделся в красные шелковые штаны, белую вышитую косоворотку из тонкого сукна, в синюю парчовую епанчу, надел красные сафьяновые сапоги. Вышел на парадное крыльцо, где меня уже дожидался тарантас, запряженный четверкой обычных лошадей. Один из банщиков – Никодим, сидел на изготовку на кучерском месте, я же развалился на заднем сиденье, и мы понеслись по вечерним улицам Славена.
Возле дома воеводы собралось несколько гридней, все сыны грома. Среди них возвышался Тве. Я спрыгнул с тарантаса, пожал всем руки, с Тве даже обнялись. Четырехрукий гигант сгреб меня в охапку, приветливо улыбаясь. Правда, учитывая клыки, все это выглядело не слишком дружелюбно, но я привык.
Сивуха провел меня внутрь, к Осетру. Воевода пожал мне руку до хруста и треснул по спине так, что в голове загудело.
– Молодец ты, Васька, здравствуй долгие лета! – пробасил Осетр и, немного помолчав, продолжил: – У нас здесь неспокойно, и для тайной надобности следует отобрать трех добровольцев из тех, кто испытания пройдет. Волокитить не будем, идем со мной.
Я, воевода и Сивуха вышли на крыльцо. Пока меня не было, притащили огромную деревянную бочку, от которой разило спиртным. На борту этого чуда бондарского зодчества висел ведерный ковш.
На земле вбили три колышка на одинаковом расстоянии. Между ними было примерно полтора метра. Осетр встал рядом с бочкой лицом к колышкам и сказал:
– Братцы, кто за государя живота не пожалеет, подходи по одному!
Парни, похоже, знали, что делать. Тут же с шутками и прибаутками выстроилась очередь к бочке. Первый, незнакомый мне сын грома, выдул ведерный ковш из бочки и подошел к Осетру. Воевода без замаха ударил его в грудь, незнакомец не устоял на ногах, грохнулся на спину. Под хохот очереди хлопнул в сердцах свою шапку в пыль и, пошатываясь, пошел прочь. Следующий, по одежде гридень, после удара устоял, но сделал два шага назад, его нога оказалась за третьим колышком. Осетр отрицательно покрутил головой: не прошел. Я и Сивуха стали в хвост очереди. Воевода работал как паровой молот на конвейере, и мы очень быстро приблизились к бочке. Тве стоял впереди, когда тролль выпил ковш и сразу опьянел, у него даже глаза к переносице сбежались. После удара воеводы Тве сделал неверный шаг назад и наступил на колышек, потерял равновесие, но встал на свои четыре руки и поднял ноги вверх, став похожим на пьяного скорпиона. Осетр кивнул: дескать, годен. Когда пришла очередь Сивухи, Осетр дождался, когда он допьет, и участвовать в испытаниях запретил, сославшись на служебную надобность.
Теперь пришел мой черед, я хлебанул из ковша и чуть не закашлялся: в бочке был крепчайший самогон, градусов семьдесят, не меньше.
