— Колики в желудке. — Я театрально сгибаюсь пополам. — Вы же не хотите, чтобы я прямо здесь все это выложил.
Эдди кивает и отпускает мою руку.
— Ладно, бутерброд мне где-нибудь там раздобудь, — говорит он. — А то я от этого долбаного шторма чертовски проголодался.
Быстро вниз по лестнице в подземный гараж, там в «мерседес» Джека. Если я как следует сосредоточусь, я смогу вспомнить путь до пирса в Холовере. Выезжая из гаража, я снова набираю номер мобильника Гленды. Один, два звонка — по-прежнему без ответа. Должно быть, буря снесла линии передач. Однако ее автоответчик фурычит, и я с нетерпением жду нужного писка.
— Глен, — ору я в телефон, — если ты получила сообщение, приезжай к пирсу в Холовер-Бич. Если точнее — под него. Ничего не спрашивай — просто приезжай.
Поразительное дело, но моя память выдерживает проверку и доставляет меня на трассу США-1, а там я нахожу поворот к Холовер-Бич. Вскоре я паркуюсь на пустой стоянке с забавным объявлением и бегу к пирсу. Ветер по-прежнему дует вовсю, а волны определенно сгодились бы для славного серфинга, однако особенно опасным океан не выглядит. Если ты, конечно, не привязан к столбу в его водах.
С трудом пробираясь по песку, я прыгаю под пирс, на ходу втягивая в себя запахи и пытаясь различить среди них запах Хагстрема.
— Нелли! — ору я, теряя сцепление с дорогой, когда песок у меня под ногами становится слишком густым и влажным. — Хагстрем, скажи что-нибудь!
Бульканье, обрывок слова, еще бульканье. В целом немногим больше простого «буль-буль», но это определенно голос Хагстрема. Вода мне уже по пояс, и когда накатывает волна, она отрывает меня от земли. Теперь я пытаюсь плыть, по-диносски загребая руками, стремясь к дальней опоре. Затем удваиваю усилия, плыву во всю прыть…
Как только прилив откатывает назад и волны ненадолго улегаются, я падаю на четвереньки и стремительно ползу вперед, а когда с немалым трудом поднимаюсь на ноги, то наконец-то вижу Хагстрема.
Нелли весь измочален, кровь сочится из ран у него на голове, фальшивая человеческая шкура порвана, а чешуйки под ней помяты и искорежены. Должно быть, его измолотили плавающие в воде обломки — или сами волны были настолько плотны, что придали ему вид боксера, проигравшего молодому Тайсону раунде эдак в шестом-седьмом.
Выплюнув изо рта комок водорослей, Нелли продолжает бороться с веревкой.
— Погоди, — говорю я, срывая правую перчатку и надежно засовывая ее себе в карман. — Расслабься. Не дергайся.
— Легко… тебе… говорить… раптор.
Тут на нас обрушивается еще одна волна, но эта уже поменьше предыдущей, и мне удается ухватиться за веревку раньше, чем она успевает швырнуть меня обратно на берег. А вот Хагстрем оказывается полностью погружен под воду, и тут я понимаю, что он уже многие часы снова и снова задерживает дыхание, сообразуя его с накатом каждой очередной волны.
Когда вода снова уходит, я убеждаюсь, что Хагстрем дышит, после чего в темпе принимаюсь рвать когтями веревку.
— Норин, — выдыхает Хагстрем. — Мы должны… ей позвонить…
— Я пытался, но без толку. — Мне удается прилично растрепать два главных кольца веревки и тем самым их ослабить. — Давай, пробуй. Поднажми.
Хагстрем корчит гримасу, напрягая мускулатуру. Кольца веревки так врезаются в его плоть, что кожа угрожает вот-вот лопнуть.
— Давай же, давай! — ору я, пытаясь припомнить мантры, которые выкрикивают личные тренеры и наставники Малой лиги по всему свету. — Жми на все сто!
Хагстрем охлаждает меня одним-единственным огненным взором, затем делает глубокий вдох, раздувая грудь, выгибает спину — и вдруг все веревки разом рвутся. Нелли падает ничком, в набегающую волну, а я мигом его подхватываю и волоку к берегу. Береговых спасателей почему-то никогда нет рядом, когда они тебе требуются. Более того, их никогда нет рядом, когда они тебе даже не требуются.
На полпути к берегу Хагстрем выскальзывает из моей хватки и сам встает на ноги.
— Нормально, — говорит он. — Я могу идти.
Мокрые, измученные и почти обезумевшие, мы кое-как забираемся в «мерседес». Хагстрем садится за руль, а я тем временем принимаюсь за телефон.
— В пентхаусе по-прежнему никто не отвечает, — вскоре сообщаю я.
— Проклятье, — рычит Нелли. — Сколько раз я велел Норин простым мобильником обзавестись!
— Норин не та девушка, которой можно что-то велеть, — замечаю я.
— Это точно. — Хагстрем качает головой. — Ты ее когда-нибудь в споре одолевал?
— Бывало, но не в тех случаях, которыми стоит гордиться.
И тут мы вдруг дружно понимаем, что говорим об одной и той же женщине, причем на одном языке. Что в разное время у нас с этой дамой были одни и те же отношения. И самое поразительное, что мы совершенно не готовы в связи с этим порвать друг другу животы и вытянуть кишки через нос.
