— Отлично, — говорю я и хлопаю в ладоши. — Вот мы и к самому главному вопросу подошли. Кто источник?
Эдди ни секунды не колеблется.
— Не знаю.
— Опускай его, — говорю я, и Нелли счастлив повиноваться. Веревка выскальзывает из его рук, снова шуршит по коре дерева, а трехсотфунтовая туша Эдди тем временем устремляется к болоту и с нетерпением ожидающему ее аллигатору.
Нелли идеально рассчитывает время: дождавшись, пока голова Эдди почти коснется воды, он быстро тянет за веревку, останавливая Талларико в каком-то миллиметре от фатального всплеска.
Раптор теперь стремительно пыхтит — на вопли он уже просто неспособен. Он также неспособен связно выражаться.
— Не знаю, — булькает Эдди. — Знаю! Не знаю… я не… кто я… кто знаю… не я…
Я вытягиваю из охладителя еще цыпленка и держу его у себя под подбородком, точно регбист, собирающийся совершить прорыв к зачетной зоне.
— Успокойся, Эдди, или мы прямо сейчас игру закончим.
— Я не знаю! — снова орет Эдди, сподобившись на первое грамматическое соответствие за последнее время. — Мы оставляем сообщения, только и всего, клянусь!
— Сообщения?
— На автоответчике. Вот и вся связь. Я оставляю запрос и получаю в ответ информацию. Это все.
— А как ты платишь? — спрашиваю я.
— Через точку сброса, — отвечает Эдди, в то же время лихорадочно шаря глазами по воде на предмет любых признаков возвращения Хвата. — Мы сбрасываем деньги на одной заброшенной пристани здесь, в Глейдах. Кто-то приходит и их забирает. Фрэнк всю эту процедуру установил.
— Фрэнк, значит? Тезка твоего брата?
— Блин, да сам мой брат, Фрэнк. Это все его рук дело.
Итак, старший Талларико определенно имел здесь куда больше контроля, чем я себе воображал. Возможно, на самом деле он послал меня в Майами вовсе не сидеть у Хагстрема на хвосте; возможно, он хотел моего здесь присутствия для запуска в работу какой-то более крупной схемы.
Хагстрем дергает за веревку, утягивая Эдди от поверхности воды, и по лицу раптора прокатывается волна облегчения.
— Скажи-ка мне, Эдди, еще одну вещь. Когда следующая выплата?
— Завтра вечером, — говорит он. — Если хотите, ребята, я могу ее отменить… позабочусь о том, чтобы деньги не были сброшены…
— Нет-нет, — перебиваю я. — Мы хотим, чтобы выплата состоялась. Только ты должен оставить сообщение на автоответчике и внести туда несколько перемен.
— Я?
— Ну не я же.
— Думаю…
— А ты не думай, — говорит Хагстрем. — Просто делай. — Он выхватывает из кармана маленький мобильник модной модели и повыше его поднимает. — Ты должен позвонить и оставить сообщение. Ты скажешь источнику, что хочешь с ним встретиться. Что хочешь лично поблагодарить его за славно проделанную работу, а также вручить кое-какие премиальные.
— А знаешь, Нелли, — говорит Эдди, разнообразия ради обращаясь к Хагстрему по имени, — мы с тобой сможем сработаться. Сможем всем этим городом заправлять…
— Я им уже и так заправляю. Слушай, ты, мудозвон с манией величия, я тебе только один раз это скажу. Ты позвонишь, оставишь сообщение, и если ты сделаешь все как надо, мы с Винсентом тебя отпустим. Ты свалишь из этого города, из штата — а если ты еще способен понимать, что для тебя хорошо, а что плохо, то и из этой долбаной страны. Но ты останешься жив, и вот тебе мое обещание. Но если ты сделаешь что-то не то — вякнешь хоть слово, хоть полслова, и все дело из-за этого сорвется, — я сброшу тебя в это болото куда быстрее, чем диктор новостей успеет сказать: «Его труп сожрали аллигаторы». Все ясно?
Эдди опять как может кивает, но Нелли требуется словесное подтверждение.
— Все ясно? — снова спрашивает он.
— Да, — негромко отзывается Талларико. Он совершенно сломан, от его прежней личности осталась лишь оболочка.
Нелли замахивается и швыряет мобильник. Эдди лихорадочно тянется его поймать, но крошечная «нокия» выскальзывает из его жирных пальцев и навеки исчезает в Эверглейдах.
Мы, все четверо, там стоим — ну да, верно, мы трое стоим, один висит — и глазеем в болото, в то самое место, где исчез мобильник.
— Н-да… — говорю я.
— Н-да, — повторяет Хагстрем. — Маленькая техническая неувязка.
