мог иметь место. Тем более, ты спала, а сон — состояние особой расслабленности, так что…
Бли-ин! Я закусила губу и отступила от зеркала на полшага. Это что же получается? Куратор мечтает меня от… от… вот не о том он мечтает!
— Даш? — вновь позвал Зяба. В этот раз обеспокоенно.
Я же помотала головой — ни слова больше не скажу, ну нафиг такие откровения. Хотя сама от вопроса не удержалась:
— А поконкретнее насчет моего уровня силы можно? Насколько он на это все влияет?
— В смысле? — не поняв вопроса, нахмурился монстр.
— В смысле, какова вероятность, что я не одна? Что куратор не только мне сни… эм… приснился?
Зяба состроил недовольную мину.
— Даш, ты разве еще не поняла? Ты одна из сильнейших. Возможно, вторая по уровню силы на факультете среди студентов. А уровень силы влияет очень. Остальное додумай сама.
Оснований не верить призраку не было, и я-таки додумала. Вероятность того, что Эмиль фон Глун снится другим — практически нулевая. Но это не значит, что он фантазирует только обо мне…
— Ну что ты опять краснеешь? — простонал мой чешуйчатый собеседник.
— Тебе плохо-о-о? — не выдержав, включился в разговор твир.
Вот теперь я с чистой совестью кивнула. Да! Плохо!
Только заморачиваться на этом некогда, потому что уже утро. Скоро занятия, и…
— О-о, — протянул Кракозябр и тут же исчез, чтобы появиться буквально через пару секунд и сообщить: — Дашка, готовься. Комиссия прибыла!
Глава шестая
Атмосфера, в которой проходил завтрак, была ожидаемо мрачной. Но причина заключалась вовсе не в прибытии комиссии из Совета, а в предстоящей процедуре прощания. Собственно, явление комиссии вообще никого, кроме меня, не напрягало — ведь в академии объявились не враги, а защитники.
Я тоже пыталась взглянуть на «советников» с этой позиции, но не получалось. Но деваться некуда. Пришлось задвинуть страхи и переживания подальше и, по завершении завтрака, выйти вместе со всеми в главный зал.
Вот тут-то мы и встретились.
Членов Совета оказалось шестеро. Они стояли обособленной группой, сильно выделяясь на фоне нас, студентов. Причем выделялись за счет банальности — цвета мантий.
Все шестеро были в серебряном. А стихийная принадлежность обозначалась с помощью круглой нашивки, расположенной в районе сердца. Я стояла слишком далеко, чтобы разглядеть нашивки как следует, но общий смысл был все тот же — цвет. Красный — огневикам, синий — водникам, желтый — воздушникам, и зеленый — магам Земли.
К слову, в составе присланной группы были маги всех четырех стихий. Но численный перевес ожидаемо оказался у магов Огня. Их было целых три штуки. И они же привлекли мое внимание в первую очередь.
Во-первых, она. Невысокая хрупкая женщина с гривой рыжих волос. Она очень сильно напоминала Кэсси, с той лишь разницей, что Кэсси была юной, а эта женщина юной лишь казалась. И держалась она иначе, нежели моя сокурсница — прямо, строго, с величием, присущим лишь высшим аристократам.
Я не стала спешить с выводами и оценками касательно наших будущих взаимоотношений. Но легкий прищур глаз, которым женщина сопроводила собственнический жест Каста, когда пижон привычно обвил рукой мою талию, я отметила.
Вторую огневичку разглядеть не удалось: та скрывала лицо под капюшоном.
А третий представитель магов Огня был толст и лыс. На его лице читалась усталость. Маг напоминал канцелярского работника, которого едва ли не насильно забросили «в поле». Двое из оставшейся троицы советников тоже ничем особым не выделялись, а вот последний…
Последним оказался тот самый мужчина, который не так давно ругался с Глуном по поводу индивидуальных занятий с иномирянкой. И его присутствие меня, мягко говоря, не обрадовало. Кстати, он магом Воздуха оказался. Н-да, с воздушниками мне определенно не везет.
Рядом с высокой комиссией отирались человек десять — преподы с разных факультетов. А вот ректора, как и Эмиля фон Глуна, в зале не было.
При мысли о кураторе щеки опалило неуместным румянцем, но я этот порыв погасила усилием воли. Не до него сейчас и не до снов. И вообще, кто знает, как там провернется дальше? Возможно, Глуна уже сегодня разоблачат.
А после разоблачения что? Местный аналог Азкабана или казнь?
Воображение тут же подкинуло неприглядный образ: синеглазый брюнет с бессильным оскалом ярости на лице стоит на четвереньках. Его голова
