покоится на огромной деревянной колоде, а в паре сантиметров над шеей хищно сверкает лезвие топора — палач примеривается, намечает траекторию.
И хотя умом я понимала, что за убийство четверых человек казнь — наказание вполне справедливое, но… по коже все равно мурашки побежали. Невольно сглотнув, я теснее прижалась к Касту.
Пижон знать моих мыслей, разумеется, не мог, поэтому шепнул банальное и не в тему:
— Не бойся. Все хорошо будет.
А в следующее мгновение пространство наполнилось траурной музыкой. Толпа студентов расступилась, пропуская в центр зала процессию из дюжины одетых в алое мужчин, нескольких женщин и Глуна с ректором, которые замыкали шествие.
Я не сразу осознала, что перед нами представители культа Ваула — жрецы и жрицы. Первые несли три урны с прахом и один вполне похожий на земной гроб. А вторые стучали в бубны, отбивая медленный печальный ритм.
Увы, я не отношусь к числу людей, которые воспринимают похороны с отстраненным спокойствием. При виде этого шествия мне откровенно поплохело, вплоть до тошноты. Видимо, поэтому все, что происходило дальше, я воспринимала лишь краем сознания.
Сначала ректор прочитал долгую, не лишенную пафоса речь о Фиртоне. Потом еще более долгую, исполненную неподдельной скорби речь о трех погибших студентах. Церемония прощания, напротив, оказалась короткой — к жрецам, держащим урны, и к опущенному на пол закрытому гробу подошли человек десять, не больше.
Среди тех, кто изъявил желание лично попрощаться с погибшими, был и Каст. В этот момент он выглядел резко посерьезневшим и, судя по всему, вновь винил самого себя.
После этого траурная процессия в составе храмовников, преподов и членов комиссии двинулась прочь из зала. Я не знала подробностей местного обряда похорон, но, как поняла, народ к расположенному на территории храму Ваула направился. И малодушно порадовалась тому, что нас, студентов, не пригласили. Нам предстояло разойтись по аудиториям согласно расписанию и дождаться возвращения преподов.
Так мы и поступили. Послушные и заметно пришибленные произошедшим в большом зале действом.
Звонка, возвещающего начало первой пары, сегодня не звучало. Тем не менее мы послушно расселись на привычные места.
Я, как всегда, устроилась на первом ряду и машинально вытащила из сумки тетрадь. И только после этого догадалась повернуться и взглянуть на Кэсси. С некоторых пор рыженькая «эльфийка» и ее закадычная подружка Велора садились рядом со мной. Но хотя я отлично знала, что это не по доброте душевной, а так, во исполнение пожеланий Каста, была благодарна девчонкам за эту каплю поддержки.
Сегодня Кэсси была заметно напряжена. В том, что это связано с появлением в академии одной рыжеволосой дамы, я не сомневалась. И, не удержавшись, спросила:
— Все в порядке?
— Относительно, — чуть поморщив нос, ответила «эльфийка». И добавила после небольшой паузы: — Просто боюсь реакции мамы на выбор Каста.
Я едва не застонала. Ну вот, этого и следовало ожидать! А Кэсси, уловившая мой скепсис, совсем хмурой стала. Наклонилась ближе и спросила тихо- тихо, так, чтобы никто другой слышать не мог:
— Он тебе не нравится, да?
Я не ответила, однако сокурсница и без слов поняла. Но не отстала.
— А кто нравится?
Не выдержав, я закатила глаза.
— Никто.
— Совсем-совсем?
Что тут ответить? Пожать плечами, и только.
Жаль, Кэсси на этом не успокоилась. Наоборот, придвинулась и доверительно сообщила:
— Даша, я уже поняла, что ты очень гордая, но подумай головой. Ты одна, в чужом для тебя мире, и… — вот теперь девушка заметно смутилась, даже покраснела, — …и одна ты тут не выживешь. Отказываться от покровительства моего брата по меньшей мере глупо. Тем более, при том, что он тебе искренне симпатизирует.
От такого заявления я буквально опешила.
— Хорошо, Кэсси. Давай представим, что симпатия взаимна. Что дальше?
Я намекала на разницу в социальном положении, и «эльфийка» намек поняла. Тут же потупилась, невольно выдав главное — предупреждения Глуна были обоснованы, семья Каста меня не примет. Причем, видимо, даже несмотря на благословение Ваула. Вроде как танец — случай единичный, да и амулета не осталось…
