В учебниках про такое не писали, и Зяба мне этого не говорил, но я отчего-то точно знала — Глун на собственное подсознание грешить не станет. Стоит мне выйти за рамки его фантазии, и мужчина поймет, что его мысли уже не тайна.
Как отреагирует куратор на подобное известие? И что ждет меня в этом случае в реале?
Разум подсказал — ничего хорошего. Знание маленьких грязных секретов еще никому добра не приносило. Следовательно, нельзя себя выдавать. И выход в действительности лишь один — проснуться. Но как?
А Эмиль, в отличие от меня, философскими вопросами не задавался. Он точно знал, чего хочет. Его рука — та, которая на самом сокровенном лежала, — пришла в движение. Пальцы, невероятно гибкие в результате регулярных тренировок всякими магическими жестами, начали медленный, чувственный и совершенно бесстыдный танец. А вторая рука скользнула на мою грудь, сжала, вызвав новую сладкую волну жара.
— Эмиль!..
Его рука даже не дрогнула.
— Эмиль, я…
— Ты, — перебил мужчина мягко. — Ты с ума меня сводишь.
И тут я поняла: осознанность — это ужасно! Лучше бы я, как раньше, была просто «наблюдателем»! Хотя бы потому, что в этом случае ответственность за реакции тела лежала бы не на мне, а на той, другой, которая как бы не я, а… а…
— Ах!
— Тшш, — повторил Эмиль. В его голосе слышалась улыбка.
А я молчать не могла! Как молчать, когда ласки стали не просто откровенными, а прямо-таки убийственными?
— Эмиль! — В этом моем стоне звучала мольба, но…
— Тихо, милая. Обещаю, тебе понравится.
Буквально в следующую секунду руки фон Глуна переместились на мои бедра и, с удивительной легкостью приподняв мое тело, перевернули.
Я оказалась распластанной на нем, а Эмиль прошептал:
— Иди ко мне.
И потянулся к моим губам.
Я невольно дернулась, стараясь не допустить поцелуя, и брюнет лукаво улыбнулся.
— Ты так забавно сопротивляешься, — тихо сообщили мне.
И вот понимала, что лучше промолчать, потому что «фантазии» не разговаривают, но…
— Я еще не начинала сопротивляться, лорд Глун.
Эмиль замер. В синих глазах мелькнуло изумление, но тут же исчезло.
— Ах так? — Это была угроза. Шутливая, но все-таки. — Значит, лорд?
Мм-м? А что я такого сказала?
— Что ж, в таком случае, Дарья Андреевна, будьте добры…
Меня вновь ухватили за бедра и подтянули, в явном намерении посадить… чуть-чуть иначе. Чуть ближе и…
От осознания того, к чему все движется, по телу прокатилась новая волна нестерпимого жара и слабости. Однако это не помешало упереться ладонями в мужскую грудь и выдохнуть:
— Эмиль, прекрати!
— Ты действительно хочешь, чтобы я прекратил? — насмешливо ответили мне.
И прежде чем я нашла в себе силы повторить требование, меня опять приподняли и… и, собственно, все.
Проникновение было медленным, но воспротивиться ему я не смогла. И позорно застонала, едва оно завершилось. Хуже того, я еще и выгнуться умудрилась, и сжать бедра. Последнее вызвало новый стон, но уже не мой. Куратор даже глаза на миг закатил.
А потом… он начал двигаться. Да-да, сам! И еще подколол:
— Ну же! Сопротивляйся, милая!
Как ни смешно, я себе то же самое говорила. Повторяла как мантру, как молитву! Но сил, чтобы прекратить все это, не находилось. Я плавилась в его руках, горела от его движений, и в какой-то момент перестала изображать каменное изваяние, поддаваясь ритму, который задавал Эмиль.
Впрочем, плавилась я не только от кайфа, но и от стыда. И многочисленные зеркала, в которых отражалась наша страсть, возводили этот стыд в особую, высшую степень.
И… они же меня спасли!
В какой-то миг мелькнула мысль — а что, если нас кто-то видит? Что, если Зяба следит? А следом другая — я сплю! Сейчас я лежу в постели, на чердаке, а там Зяба и Кузя. И… черт, я слишком хорошо помню, что было в прошлый раз! Я не готова пережить этот позор снова!
Эмоция была слишком сильной — гораздо сильнее того, что я испытывала с Глуном. Думаю, именно поэтому случилось то, чему позже я очень сильно
