— А-а… — протянула я и развернулась в намерении уйти.
Я действительно влезать не собиралась и даже отошла от зеркала, когда монстр окликнул:
— Дашка, подожди. Вернись. Думаю, тебе будет интересно.
Честно? Смотреть на эту высокомерную мадам не хотелось совершенно. Знать, чем она в данный момент занимается — тоже. Однако я вернулась и покорно уставилась в зеркало.
А зеркальная гладь подернулась рябью, чтобы еще через мгновение явить моему взору незнакомую спальню и сидящую на кровати рыжеволосую сестру Каста — Кассандру.
Девушка что-то говорила, но звука не было.
Зато когда звук появился, мне и впрямь стало очень интересно…
— …повторю: ты не права. И ты совершенно зря к ней прицепилась. Даша не из таких.
— Ну да, конечно! — воскликнула не видимая мне женщина. Но в личности говорившей я ни на миг не усомнилась. — Конечно, «не такая». Они, знаешь ли, все «не такие»! А ты невероятно наивна, как оказалось!
Кэсси не обиделась, устало покачала головой.
— Мам, ты не понимаешь.
— Нет, это ты не понимаешь, Кассандра! Твой брат — отличный улов для любой! А уж для такой, как эта…
В голосе матери Каста прозвучали брезгливые нотки. И я даже порадовалась, что не вижу ее и зеркало захватывает только кровать, на которой расположилась Кэсси.
— Мам, Даша его не трогала. Вообще в его сторону не смотрела. Он сам…
— Да-да, конечно! — перебила женщина. — Конечно, сам! На такую… Она же как мышь, Кассандра! Невзрачная, обшарпанная. В ней нет никакого лоска, никакого достоинства! И после этого ты смеешь утверждать, что Кастиул обратил на нее внимание сам?!
Стало обидно. Очень. Просто уж кем-кем, а мышью я никогда не была. Да, аристократизмом и лоском действительно как-то не разжилась, но все остальное — наглые враки.
— Мам, я тебе в тысячный раз говорю — сам. — Кэсси, в отличие от матери, не истерила, говорила очень спокойным голосом. — А она вообще поначалу отбивалась. Да и сейчас, как мне кажется, не в восторге.
— Да-да, мне уже рассказали!
Вот тут Кэсси не выдержала — на миг закрыла лицо руками в явном стремлении успокоиться.
— И об этом я тебе тоже уже говорила, — сказала девушка ровно. — И знаешь, мне обидно, что ты веришь сейчас Селене, а не собственной дочери.
Повисла пауза. А я подобралась и навострила ушки. Очень уж интересно стало о Селене послушать.
— Селена — благородная, добрая, воспитанная, образованная девочка, — парировала мамашка рыжего семейства. — И Селена…
— Безумно зла на Дашу, — перебила родительницу «эльфийка». — Видишь ли, Даша, сама того не желая, корону на голове Селены поправила. Так что теперь Селена из кожи вон лезет, чтобы Дашку из академии выжить. И ты далеко не первая, кому она небылицы про нее рассказывает.
В спальне, явно относящейся к числу преподавательских, но необжитых, гостевых, вновь воцарилась тишина. Я же невольно шагнула к зеркалу ближе. С кем там еще Селена обо мне беседовала?
— Да неужели? — В голосе женщины прозвучал скепсис. — И с кем же еще она говорила?
Тот факт, что мы с матерью Каста в одном направлении мыслим, вызвал горькую улыбку.
— Да со всеми, мам, — с готовностью сообщила Кэсси. — Уж не знаю, как, но она буквально в первый же день, даже раньше меня, поняла, что Каст на Дашку запал. И сразу начала ее изводить. Ты ведь понимаешь, что наши и так от иномирян не в восторге? А тут еще Селена и подружки ее всем своим гадюшником. Такого про Дашку наговорили…
— Какого? — поинтересовалась родительница.
— И то, что иномиряне склочные, и что высокомерные. Что за любое лишнее слово готовы убить как минимум. На тот случай с дуэлью и основанием Норрийской империи ссылались постоянно. Все-все темные истории повспоминали. Ну и дополнительно указывала на Дашину одежду, мол, приличные люди в таком не ходят, а только… в общем, не хочу повторять, — поджав губы, сказала Кэсси. — А ведь Дашу из другого мира Глун забрал даже без зубной щетки, и переодеться ей, понятное дело, не во что было! Но кого это после слов Селены волновало? В итоге Дашку всей академией травили. Не знаю, как она выдержала. Я бы так не смогла.
Я не собиралась расстраиваться по поводу сплетен, но слова Кэсси всколыхнули душу. Увы, несмотря на то, что времени прошло немало, я очень хорошо помнила события тех дней. И слезы проступили как-то сами собой. Пришлось зажмуриться, чтобы не заплакать.
— А потом, когда симпатия Каста стали очевидна всем, — продолжила рыженькая, — Селена вообще… Мам, она таким ужом вертелась, ты не представляешь. До самого ректора дошла.
