содержимое папки.
– Рисунки какие-то… – задумчиво сказала она. – Трупы… Трупы… Еще трупы… Смотри, целая гора трупов… И чертежи…
– Кто это был? – спросил Тёма. – Кто принес?
– Жена этого художника, который приехал с нами. Не помню, как ее зовут… Кажется, Лилия… Да, точно Лилия. Фамилия еще какая-то китайская у нее… Мама в машине вчера говорила, я не запомнила… Слушай, зачем он покойников рисует? Да еще так много…
– Ли-Ми-Ян, – сказал Тёма.
– Ого, – Рита оторвала взгляд от рисунков и внимательно посмотрела на Тёму. – Это как это мы запомнили?
Он пожал плечами:
– Просто нравятся необычные фамилии.
– А, может, красивые девушки нравятся?
– И это тоже, – кивнул он. – Только у этой девушки трое детей. И муж – известный художник. Он с твоим отцом часто работает. Зря ты ее не впустила. Она просто хотела рисунки ему передать. Наверное, какой-то новый проект.
– Обойдется. Мне надо первой с ним поговорить. Я сама передам, когда он придет в себя. Ты с темы, давай, не соскакивай. Успел заценить красотку?
Вместо ответа он вдруг закашлял.
– Простыл, что ли? Говорила же – не дыши на улице открытым ртом. Здесь не Москва. Через шарф надо.
– Неважно… Знаешь, по-моему, это ты у нас ценитель зрелой красоты… И с темы вовсе не я соскакиваю. Мы, вообще-то, про Данилова говорили. Про то, зачем он тебя сюда повез перед аварией…
Рита слегка нахмурила брови и покусала верхнюю губу, смешно выдвигая нижнюю челюсть. Она уже знала, что эта ее привычка нравится Тёме и даже умиляет его, поэтому, ничуть не стесняясь, пользовалась ею, когда того требовала ситуация.
После секундной паузы Рита вздохнула, еще немного пошелестела мрачными рисунками, делая вид, что они все еще интересуют ее, и наконец решилась что-то сказать, однако именно в этот момент в соседней комнате, доступ в которую она так ревностно охраняла, раздался короткий стон и потом невнятное бормотание.
– Подожди, – прошелестела Рита, скользнув ко второй двери.
Папку с рисунками она мимоходом бросила на диван. Тёма уселся с мрачным лицом на свое место, закинул ногу на ногу, положил руку на папку, но не раскрыл ее, а продолжал смотреть в спину Рите, которая застыла в проеме приоткрытой двери.
Он уже чувствовал, что не сможет удержать ее, что она ускользнет от него так же легко и воздушно, как только что просочилась в соседнюю комнату, но злился не столько от этого, сколько от своей собственной беспомощности, от неспособности противопоставить хоть что-нибудь твердое, ясное и мужское той неизбежной потере, которая ожидала его. Он понятия не имел, что должен делать мужчина в такой ситуации, и, хотя ему нравилось думать о себе как о мужчине, он сознавал, что еще не вполне соответствует этому статусу.
Тёма злился на себя, на родителей, на свой возраст. Злился на Риту, ненавидел Данилова, испытывал отвращение к его дому и даже к его дивану, на котором так мягко было сидеть. Ему был противен вообще весь этот захудалый северный городишко, куда родители с рабской готовностью притащили его из родной и любимой Москвы именно из-за Данилова – из-за того, что тот приказал им, из-за того, что имел власть приказывать, мог распоряжаться их судьбами. И то, что Рита – единственное существо, примирившее его с новым местом, – стала теперь такой ускользающей, в этом тоже несомненно участвовал Данилов. Он не просто влиял на жизнь Тёмы, он переписывал ее как хотел, выстраивая для него новые, непонятные сюжеты и разрушая все, что тот за свои девятнадцать лет успел полюбить.
– Нет, не проснулся, – шепнула Рита, оборачиваясь и осторожно прикрывая дверь. – Может, спустимся, чего-нибудь поедим? Или нет, лучше ты сходи, я пока посижу. Потом поменяемся. Только никого к нему не пускай, ладно?
За окном два раза коротко просигналил автомобиль. Рита запрыгнула на диван и посмотрела вниз на подъехавший внедорожник.
– Данилов приехал, – сказала она. – Всегда так сигналит… Пошли скорей. Узнаем, что в городе происходит.
– Ты же тут хотела дежурить.
– Теперь неважно, – Рита махнула рукой и спрыгнула с дивана. – Сюда никто не придет. Всем интересно узнать, что там творится.
Спускаясь по лестнице следом за Ритой, Тёма вынул свой телефон и попытался войти в Интернет, но Сеть по-прежнему не работала. Рита была права – только Данилов мог сообщить что-то новое.
– Здрасте, – буркнул Тёма, проходя мимо хозяина дома, который стоял посреди просторной гостиной и как будто не собирался снимать пуховик.
– Родители твои где? – спросил тот, не ответив на приветствие.
– В Караганде.
Данилов пропустил Тёмин выпад мимо ушей.
– Позови их. Пусть вообще все соберутся.
