– Там вообще вчера был конец света, – продолжал хозяин дома. – Народу покалечили немерено. Давка страшная была на автобусных остановках, мародерство, грабеж… В магазинах кассы с болтами вырывали. Тех, кто пытался остановить, били. Причем били жестоко… Деревенские в основном дали жару. Первокурсники из студенческих общаг. Парни крепкие, никого не боятся. Жалости в них тоже никакой нет. На природе выросли. Мясо, караси, сметана. Все очень жирное, натуральное. Кровь бурлит.
Данилов перевел взгляд на следователя.
– Ты бы лучше вот этим всем занимался, а не вынюхивал тут про меня. Нашел время…
Следователь хотел что-то ответить, но осекся, глядя за спину Данилову. Тот обернулся. На пороге гостиной стоял полуголый Филиппов. Руки его были в бинтах, обмороженные щеки блестели от мази. Блуждающий взгляд не очень осмысленно скользил по сидящим за столом людям. Наконец он жалобно скривился и сильно осипшим голосом спросил:
– Извините, пожалуйста… Где я?
Водворенного в постель Филю по просьбе следователя немедленно оградили от всех контактов. Рита пыталась возражать и даже сымитировала небольшую истерику, но добиться ей удалось лишь того, что Филиппову была передана папка с рисунками.
Разложив их поверх одеяла, он ворошил эскизы перебинтованными руками. Пальцы плохо слушались, поэтому листы то и дело соскальзывали на пол. Филя провожал их коротким взглядом из-под отекших век и тут же хватался за новый. Ему не терпелось увидеть их все. Зрение подводило, картинки иногда расплывались, и он старательно моргал, отодвигая рисунок на вытянутую руку, ждал, пока мутноватое пятно обретет резкость. Из этих пятен у него в голове постепенно возникал созданный Петром жутковатый образ будущего спектакля.
– Гениально… – пробормотал он. – Вся декорация из мертвых тел… Зомби-торшер, зомби-кресло… Это Босх… Нет, это круче Босха…
– Ты прямо маньяк, – усмехнулся следователь, стоящий у двери. – Только очнулся, и за работу.
Филя покосился в его сторону заплывшим глазом.
– Я ради этого сюда прилетел… А ты кто?
– Не узнаёшь? – следователь улыбнулся. – Я Толик.
Филя помолчал.
– Какой Толик?
– Твой друг Толик. Мы в школе вместе учились… Ну, ты даешь. А я тебя сразу узнал. Даже в таком виде.
Филя опять помолчал.
– Ты изменился.
– Да ладно тебе, – махнул рукой следователь. – Это просто ты всё забыл.
– Я не забыл. Я тебя помню… Слушай, ты не знаешь, как я сюда попал?
– Знаю.
– Расскажешь?
– Не сейчас.
Филя отложил эскиз, который держал в руке, и внимательно посмотрел на следователя.
– Почему?
– Я здесь не за этим. – Толик достал из кармана удостоверение. – Мне надо тебя допросить.
Филя смотрел на имя в раскрытой перед ним красной корочке, на фотографию, сделанную, очевидно, несколько лет назад, но все равно не мог вспомнить этого Толика.
– Не напрягайся, – догадался тот о причине молчания. – Мы в параллельных классах учились. Ты мне однажды десять рублей дал. Большие деньги, между прочим, по тем временам.
– За что?
– Наш класс по школе тогда дежурил, а я тебя в туалете с сигаретой поймал. Ты решил откупиться.
– Взятка должностному лицу?
Толик мелко и как-то очень отрывисто засмеялся.
– Вроде того. Но если хочешь, могу вернуть. Тогда будет не взятка. Просто как бы взаймы.
– Мне все равно. Ты о чем хотел разговаривать?
– Так ты вспомнил или нет?
Толик испытующе смотрел на Филю. Судя по всему, для него это было важно.
– Вспомнил, конечно, – соврал Филя. – Как такое забудешь? А ты теперь, значит, вышел на новый уровень. По школьным туалетам пацанов больше не ловишь.
