Отделение «Скотоводческого банка» в Додж-сити соседствовало по правую руку с салуном, а по левую с тюрьмой. Тюрьма, как правило, пустовала – суд в штате Канзас был короткий. Салун, в отличие от тюрьмы, обычно ломился от посетителей.
Случилось так, что Бубновый Джим прибыл в Додж-сити на третий день после того, как Дакота Смит получил в «Скотоводческом банке» первую половину из тысячи, положенной за братьев Винстоунов. Бубновый Джим слыл непревзойденным карточным шулером в шести западных штатах. Поговаривали, что в Калифорнии он обыграл в покер самого губернатора, а в Орегоне одного за другим – шерифов трех округов.
– Не садись с ним, – заплетающимся языком посоветовал Мексиканец Диего.
С ним и Малышом Биллибоем Дакота вот уже третий день пропивал первую половину вознаграждения. С учетом дешевизны местного виски работа предстояла непростая и продолжительная.
– Это Бубновый Джим, – поддержал Мексиканца Биллибой. – Лучше с ним не садиться, о парне ходит дурная слава.
– Это Дакота Смит, – шептал между тем на ухо Бубновому Джиму бармен. – Лучше с ним не садиться, о парне ходит дурная слава.
Нечего и говорить о том, что пять минут спустя оба уселись за окруженный завсегдатаями стол в центре зала, и Бубновый Джим принялся тасовать колоду.
«Не пей больше, – велел я. – И следи за его руками».
Случилось так, что Ржавый Тед Конноли и четверо его подручных спрыгнули с коней у крыльца «Скотоводческого банка» как раз в ту минуту, когда Дакоте Смиту пришел дамский фул.
– Ставлю двадцать, – сказал Дакота Смит, ополовинив, вопреки моему наказу, стакан с мутной жидкостью.
– Это ограбление, – сказал Тед Конноли, запирая за собой входную дверь банка.
– Двадцать и сорок, – повысил ставку Бубновый Джим и взял в руки колоду, готовясь открыть последнюю карту стола.
– Деньги, быстро! – приказал клерку за стойкой Ржавый Тед Конноли и рукояткой «Смит-Вессона» всадил по затылку оцепеневшему посетителю.
– Ва?банк, – объявил Дакота Смит и прикончил стакан с мутной жидкостью.
– Принимаю, – ответил Джим, открыл бубнового короля и предъявил королевский фул.
«Он передернул, – сказал я. – Говорил же тебе, следи за руками».
– Уходим, – бросил напарникам Тед Конноли и двинулся на выход.
– Ты передернул, приятель, – заявил Дакота Смит.
– Считай, что я ничего не слышал, – ответил Бубновый Джим и сгреб со стола фишки.
«Он прав, – поддержал я. – Ты попался на военную хитрость. Тебе следовало поймать его за руку, а для этого воздержаться от выпивки».
Дакота побагровел и схватился за кобуру.
«Не старайся, – осадил я его. – Я дам осечку. Этот человек невиновен, ты стал воевать с ним по его правилам, а значит, виноват сам».
Дакота Смит в запале вскочил и, шатаясь, двинулся на выход. Мексиканец Диего и Малыш Биллибой подхватили его под руки. Случилось так, что все трое вывалились на крыльцо как раз в тот момент, когда банда Ржавого Теда Конноли высыпала из банка.
– Грабители! – донесся оттуда заполошный визгливый голос.
Парни Ржавого Теда Конноли запрыгнули в седла. Секунду спустя пять всадников, вытянув плетями коней, понеслись по главной улице.
Малыш Биллибой, увлекая за собой Дакоту, шарахнулся обратно в салунную дверь. Изнутри его втянули в проем, и дверь, ободрав Дакоте предплечье, захлопнулась. Мексиканец Диего сделал неверное движение и получил пулю в лицо, прежде чем успел выдернуть из кобуры «Веллз Фарго». В следующее мгновение Дакота Смит коснулся пальцами моей рукояти. Я вырвался на свободу, вздернул Дакоте руку и выпустил пять пуль.
– Клянусь дьяволом, ни разу не видел такой стрельбы, – изумленно говорил хозяин салуна получасом позже. – У меня тут многие побывали. Бешеный Билл Хикок в подметки не годится этому парню. Да что там, Док Холидэй и Уайетт Эрп могли бы брать у него уроки.
– Я тут слегка смухлевал, – признался Дакоте Смиту на следующее утро Бубновый Джим. – Принес тебе три с половиной сотни, возьми.
«Я, кажется, был неправ, – повинился я. – Следовало бы его пристрелить. Ни один воин не отдаст назад то, что добыл хитростью».
– Сколько раз тебе говорить, – упрекнул меня Дакота, едва Бубновый Джим убрался. – Я не воин. И несмотря ни на что, не буду воином.
«Ты ошибаешься, – возразил я. – Пройдет еще немного времени, и я сделаю из тебя воина».
Дакота Смит побарабанил пальцами по столешнице.
– Знаешь что, приятель, – сказал он. – Ты не думай, что я тобой не дорожу и все такое. Я бы скорее дал себя запихнуть в камеру, чем расстался с тобой. Но скажу тебе вот что: есть кое-что еще на свете, кроме мужества, практичности и чести.
Я смолчал. Думать в абстрактных категориях я не умел. Бывают поступки, которые достойны мужчины, и бывают, которые нет. Совершать следует только первые, вот и вся правда. Но Дакота был еще недостаточно мудр, чтобы это понять.
Случилось так, что в Арлингтоне ухлопали очередного шерифа.
– Лучшей кандидатуры, чем вы, сэр, нам не найти, – уговаривал Дакоту Смита арлингтонский скотопромышленник. – Техасско-Тихоокеанская железная дорога пройдет через город, а где перевозки грузов, там деньги. А где деньги, туда непременно тянет налетчиков и бандитов. Город растет на глазах, сэр.
