Хотел я ей растолковать, что кодлан со стукачами и опущенными делает, но не стал, дух только перевел и кивнул как дурак.
– Отойдем на минутку, – попросила Маринка.
Отошли мы, значит, и тут-то она мне и сказала. Что знает обоих гадов, которые сегодня приезжали, они, дескать, в клубе «Плейбой» большие шишки. Я аж присвистнул. Там, в этом клубе, братва говорила, те еще дела делаются, ресурсом полы выстланы.
– Точно? – переспросил я. – Ты ничего не путаешь?
– Точно, – Маринка ответила, – я их там видела.
– А с каких дел тебя туда занесло? Это же яма змеиная.
Как ее туда занесло, она объяснила мне этой же ночью. Я целовал ее, целовал всю и нацеловаться не мог, и снова целовал и думал, что я, правильный вор, духовой катала и душегуб, выбравший ресурс и ходящий под смертью урка по кличке Валет, – самый счастливый человек на свете.
Вот уже месяц, как мы здесь. И каждый день к нам приезжают. Сначала лекции читали. По истории да по экономике. Сплошная агитка, день за днем нудили. А мне было не до лекций. Спал я на них. С открытыми глазами. А ночью любил, любил мою Жанну. И с ужасом думал, что непременно ее потеряю. Я смотрел на нее и знал, что потеряю. И просил Бога только об одном: чтобы этого не случилось. И не верил, что Бог услышит меня.
Сейчас лекций больше не читают. Нас тренируют. Установили шесть банкоматов жизни. Макетов, конечно. Они похожи на настоящие, как две капли чачи. И карты жизни похожи на настоящие. С девятизначными номерами и отпечатками пальцев. Вот на них нас и учат. Только одному – переводы делать. На скорость, с закрытыми глазами. И как можно быстрее. Зачем – не объясняют. Говорят лишь, что нам придется делать переводы. Много и каждому. Кому, куда – не говорят. Норму ежедневно повышают. Начиналось с одного перевода в минуту. Я сперва не укладывался. А теперь делаю пять, иногда шесть.
За час от двухсот до двухсот пятидесяти переводов. Я превратился в робота. В оператора банкомата. Мы все превратились. Инструкторов трое. Валет окрестил их Жирный, Косой и Сцука. А вместе – гнилая троица. Они засекают время, орут и подгоняют. Иногда по очереди, иногда все вместе. Особенно Сцука старается. Редкой стервозности баба.
Среди нас появился специалист. Стакан делает переводы лучше всех. Откуда что берется? За ним Димон, все остальные отстают. Стакан однажды умудрился сделать четыреста переводов за час. И был награжден бутылкой водки, которую тут же и выдул.
Валет на второй день переводы делать отказался. Не буду, сказал, и все. А на следующий день ему не перевели ресурс. Нам всем перевели очередные сутки, а ему – нет. Маринка ночью обревелась вся, истерика у нее была. А Валет – ничего, зубами только скрипел.
На индикаторе у Валета всего два часа светилось, когда гнилая троица приехала. Сцука его спросила, будешь, мол, переводы делать? Буду, ответил, куда деться. Тогда Косой позвонил, ресурс Валету сразу добавили. Проверку он таким образом делал. Проверил, насколько поводок короткий. Совсем короткий оказался.
Вечерами мы выходим из дома и отправляемся в лес. Все, кроме Стакана, которому не доверяем. Стакан остается готовить ужин, а мы говорим. У меня уже от этих разговоров голова кругом. Но к одному мы прочно пришли. Что бы ни случилось, мы будем вместе. До конца. Я никогда не думал, что у меня будут такие друзья. Никогда. А теперь мне других не надо. Правильно отцы говорили – в беде друг познается. Надо будет, я за Димона кому хочешь глотку перегрызу. И за Валета. И за Маринку. А уж про Жанну и говорить нечего.
Вчера Валет подошел ко мне, помолчал. Прищурился по-своему, по-блатному, и спросил:
– Тенгизик, если мы из этого дерьма выпутаемся, вы с Жанной что делать будете?
– Дожить надо сначала, – ответил я, – а вы с Маринкой?
– Не знаю, но из города надо валить, сразу.
– Это понятно. И куда? – спросил я.
– Да некуда у меня, и у Маринки некуда. И у Димона тоже.
А я, сын ишака, возьми да и скажи:
– Мы с Жанной в Грузию поедем, договорились уже, там есть где отсидеться.
Кивнул он, повернулся и пошел прочь. Я, застыв на месте, смотрел ему вслед и вдруг понял, что натворил. Догнал я его, упал на колени.
– Прости, – сказал, – брат, если можешь, гадина я, не подумав сказал. Конечно же, мы все вместе поедем.
Поднял он меня, обнялись мы.
– Ничего, брат, – Валет сказал, – у нас у всех крыша едет. Бывает.
– Бывает, – кивнул я. – Бы-вает. Бы-ва-ет.
Парни хворосту набрали, навалили в кучу, и Димон разжег костерок. Мы сели вокруг него, все пятеро, Тенгиз обнял меня за плечи. Я прижалась к нему и чуть не замурлыкала от удовольствия. Не хотелось ни о чем думать, ни о чем говорить, а уж о том, что нам предстоит, и подавно.
– Есть несколько соображений, – сказал Димон и поворошил веткой сучья в разгорающемся костре. – Вот смотрите: нас тренируют совершать простые, конвейерные операции. Как мартышек – быстрее, быстрее, еще быстрее. Не размышляя, механически, на раздумья попросту не дают времени. Когда
