менее без приключений добрался до города, а когда ввалился во дворец Управляющего, то мне показалось, что я и не покидал его. Сатян и Теодор по- прежнему сидели за столом. Впрочем, теперь его покрывала скатерть с золотистой бахромой. Емкая бутыль, укутанная благородной пылью винных подвалов, была почти пуста. Из-за этого, наверное, у старичков слегка заплетались языки, когда они радостно приветствовали мое появление.
Речной Старец велел подсаживаться, а Сатян щелкнул ногтем по бутыли и подмигнул. Но, выслушав мой рассказ о вторжении буканьеров, оба мгновенно отрезвели.
– Черта с два они перехватили твой вызов! – грозно зарычал Теодор и опустил на скатерть могучий кулак. – Это какая-то двуличная сука из Фиска на сторону подмахивает. Я выясню, кто навел этих головорезов, и полетят головы, одна, две, много голов…
– Не надо считать головы, – взмолился я. – Там Хора осталась, ей нужна помощь!
Старец замер с полуоткрытым ртом, выпучил глаза, а потом спросил испуганно:
– Она просила ей помочь?
– Ну, не то чтобы просила… – замялся я.
– Так смени штаны и не пугай меня больше, – он шумно выдохнул, а потом обратился к Сатяну: – Каков нахал, а! Собрался моим девочкам помогать.
Пошевелив бровями, Сатян плеснул себе вина, повертел бокал, любуясь игрой алмазной грани, отпил.
– Похвально, когда молодой человек беспокоится о девушке. Не понимаю, что в этом плохого.
– Извини, Михель, – Теодор улыбнулся, – трудный день, тяжелый характер, много событий сразу. Это я виноват, напустился на тебя. Забудь. О Хоре не беспокойся. Думаю, там уже все в порядке. Сейчас посмотрим…
Снова панно отъехало в сторону, открыв монитор. Старец велел дать ему картину портала. Секундная рябь сменилась испуганным лицом служащего, который сообщил, что связи нет, идут помехи.
– Глушилка, – сказал я.
– Слышал? – рявкнул Старец. – Там глушилка, разберись.
– Сейчас включу защищенный канал, – торопливо пробормотал служащий.
Несколько минут ничего не происходило. Теодор сердился, обещал кары, одну страшнее другой, но мне казалось, что он волнуется не из-за Хоры. Наконец появилось изображение. На мониторе возникли картинки сразу с нескольких десятков камер, размещенных в залах, переходах, аппаратных и на площадке.
– Вот эту, – указал пальцем Теодор.
Теперь на мониторе застыло лишь одно изображение. Сатян, тихо подошедший к нам, выронил бокал. Звонко разлетелся хрусталь, но я даже не обернулся.
– Там что, резня была? – тихо спросил Сатян.
Площадку освещали мощные светильники. В их теплом желтоватом свете было видно, что буканьеры не выбрались с территории портала. Бойцы в силовых панцирях, женщины, долговязые подростки и, кажется, дети, все они так и остались на поле. Вряд ли кто уцелел в транспорте, его металлический корпус чернел из-за огромных пробоин, а в одном месте рваный металл был выворочен наружу, по-видимому, взорвались батареи.
Тела лежали повсюду. Бойцы, заваленные трупами в пестром рванье, старая женщина, мертвой хваткой вцепившаяся в оторванную ногу бойца, дети и взрослые, пронзенные клинками, раздавленные и размазанные внутренности на стальных плитах… В зале терминала мертвых было не так много, но кровь на стенах выглядела страшнее.
– А где же Хора? – прохрипел я. – Я не вижу ее тела.
Легкие шаги за спиной и ее голос:
– Так я тебе что, мертвая больше нравлюсь?
И рассмеялась.
15
Нам отвели прекрасную четырехкомнатную каюту. Я подозреваю, что капитан уступил свою. Ну и славно. В мягком кресле сидеть очень удобно. Ключица еще немного побаливает. Небольшую ссадину я залил антисептиком и больше о ней не думал. Да, это не тесные кельи лихтера, на котором Сатян и я прибыли сюда. Загрузка идет быстро, скоро откроется окно, и через полдня мы окажемся на месте. Всего два дня на Параисо, а теперь снова в Метрополию. Но не жалким беглецом, а на роскошном лайнере. Из соседней комнаты доносится слабый шум. Это Хора переодевается к обеду. Сейчас зайдет Сатян, и мы вместе пойдем в обеденный зал.
Теперь все хорошо. А вот вчера был один страшный миг, когда я рассматривал тела буканьеров и с холодным отчаянием ждал…
Но она пришла, все стало хорошо. Разумеется, я тут же вцепился в нее, требуя немедленно рассказать, какая сила покарала негодяев. Хора смеялась, просила дать ей хотя бы полчаса, смыть с себя пыль и перекусить, но я был неумолим. Теодор добродушно посмеивался и велел ей не дразнить меня.
– Я видела, как ты перелетел через скалы, – сказала Хора. – Никогда бы не решилась, скорее умерла от страха. А вот это, – грациозный взмах руки в
