Через пару дней после выпуска новостей Тед Рассел превзошел себя – не вынес, что мне уделяют столько внимания. Впрочем, может быть, его просто распирало, как скунса с зубной болью, и он не знал, на кого броситься.
Так вот, он подкараулил меня на перемене и со всей дури ткнул кулаком под ребра. Дальше все произошло почти мгновенно.
Я присел, сместив центр тяжести, отступил назад, выставил ногу вперед, встав в позу кошки (и не спрашивайте, откуда я ее знаю), зажал руку Теда особым захватом и выкрутил так, как она сама никогда бы не вывернулась. Подтянув его к себе, я ребром свободной ладони стукнул Рассела по затылку – он скорчился на полу от боли. Я выключил неизвестно откуда взявшийся автопилот вовремя, иначе последним ударом в серии я вырубил бы Теда навсегда (повторяю: понятия не имею, откуда мне это известно).
Рассел поднялся на ноги, глянул на меня, как на чудовище с зелеными щупальцами, и со всех ног бросился прочь из кабинета. Я замер, пытаясь сообразить, что произошло и как именно мне это удалось. Тело действовало автоматически, без всякого волевого усилия с моей стороны.
Хорошо, что никто не видел.
Так прошло недели две.
– Надо тебе почаще гостить у инопланетян, – заметил папа за ужином.
– Это почему?
– Одни отличные отметки, никогда такого не было. Поразительно!
– Да? – Особой гордости я не чувствовал. Учиться стало легче, словно в глубине души я понимал, что бывают задания не в пример труднее и что я еще много чего могу. Наверное, так чувствовал бы себя «Порше», осознавший, что он – не велосипед, но почему-то участвует в велогонках.
– Что это еще за «да»? – мама такое мимо ушей не пропустит.
– Ну… – Я неопределенно помахал вилкой с куском брокколи. Если почаще размахивать, никто не заметит, что ты не ешь. – Это же просто математика, английский, испанский, что там еще? Вот если бы гиперпространственная геометрия…
– Что-что?
Я прокрутил фразу в голове.
– Не знаю. Случайно вырвалось.
Стершиеся из памяти тридцать шесть часов иногда давали о себе знать. Проваливаясь в сон или, наоборот, просыпаясь, я чувствовал, что воспоминания рвутся на свободу: зудят, щекочут, тянут, ноют и всячески бередят душу. В голове чего-то недоставало, словно внезапно проклюнувшийся третий глаз закрылся навсегда.
И это полбеды. По ночам, когда сон не шел, мне было по-настоящему больно. Я лишился огромной и важной части жизни, вот только непонятно, какой именно.
– Джои! – позвала мама. – Похоже, из «Джои» ты уже вырос, скоро надо будет звать тебя «Джо».
По коже побежали мурашки. Вот, опять, – оно.
– Да, мам?
– Пригляди за малышом пару часиков, пока мы с папой за камнями съездим, а? Продавец сказал, что из Финляндии поступил один самоцвет – как будто для меня создан, а я даже названия такого не слышала.
Мама – дизайнер ювелирных изделий. Началось все с хобби, которое быстро перестало быть просто увлечением… В итоге вырученных денег хватило на пристройку к дому.
– Конечно, о чем речь!
Наш Головастик – отличный пацан, такой смышленый для полуторагодовалой крохи: не ноет (в смысле, без умолку не ноет), плачет только от усталости, не липнет без конца и любит, когда с ним играют.
Я отправился к нему в пристройку. Почему-то каждый раз на лестнице меня охватывал странный испуг – а что, если детской там нет?
Когда думать особо не о чем, в голову лезут всякие дурацкие мысли. Например, едешь домой после школы и начинаешь фантазировать, что, пока тебя не было, мама с папой взяли и переехали – ищи их теперь. С вами наверняка такое случалось – не один же я такой сумасшедший.
– Привет, Головастище! Ну что, потусим пару часиков? Во что играем?
– Пузырики! – тут же выдал он. Нет, не так: «Пузы-ылики!»
– Головаст, декабрь на дворе. Кто в такой холод пузыри пускает?
– Пузылики! – настойчиво повторил Головастик с ужасно расстроенным видом. По-настоящему его, кстати, зовут Кевин.
– Куртку надень. И варежки не забудь!
– Дя! – просиял он.
На кухне я намешал целое ведерко раствора: жидкость для мытья посуды, глицерин и растительное масло. Мы оделись и вышли во двор.
У Головастика есть два огромных кольца для пускания мыльных пузырей, только он не играл с ними с самого сентября. Пока мы их отыскали, пока
